При упоминании волков я встревожилась и попросила:
— Профессор, пожалуйста, не надо стрелять в волков, если только звери на нас не набросятся. Они тоже творения Господа. В конце концов, это мы вторглись в их земли.
— Я учту ваши пожелания, мадам Мина, и постараюсь относиться к волкам снисходительно, — улыбнулся профессор.
Я растянулась на импровизированной кровати, накрывшись меховым покрывалом. Облака разошлись, открыв звездное небо во всей его красе. Мы находились в дремучем лесу, за много миль от жилья, среди совершенного покоя. Когда я прислушивалась к шелесту ветра в деревьях, ночному стрекоту насекомых и далекому вою волков, каждый звук казался мне громче и яснее, чем прежде.
Я не устала, но скучала по Джонатану. Где он сейчас, что делает? Я попыталась загипнотизировать себя и уснуть, пересчитывая звезды над головой, но ничего не вышло. Меня удивляла эта странная бессонница. Несомненно, волноваться не о чем. Просто я выспалась днем. Сон и явь поменялись местами.
Я заметила, что доктор Ван Хельсинг клюет носом, и сказала, что охотно сменю его на посту, поскольку мне не хочется спать. Мое заявление, похоже, его опечалило, но он с благодарностью согласился, лег на соседнюю кровать и мгновенно уснул.
Я села на своей меховой постели и долго вглядывалась в ночь. Однако в конце концов, несмотря на самые благие намерения, я все же уснула… потому что мне привиделся сон.
Я лежала на своем покрывале у огня, а доктор Ван Хельсинг дремал в футе или двух от меня. Над его меховым покрывалом виднелся только венчик серебристых волос. Я глядела на спящего профессора, и меня вдруг охватило желание приблизиться, пропустить сквозь пальцы серебристые волосы, которые так мягко мерцали в сиянии костра. Я молча бросилась к нему, отвела край мехового одеяла и взглянула в лицо. К моему потрясению, это оказался вовсе не профессор, а Джонатан, постаревший на десятки лет, с седыми волосами! Он выглядел таким славным и мирным во сне. Мое сердце затопила любовь к нему. Мне захотелось его поцеловать. Я медленно склонила голову, чтобы коснуться губами поросшей щетиной щеки, и испытала внезапную сверлящую боль в челюсти, а также ненасытную жажду. Я алкала его крови.
С ревом я ринулась к горлу Джонатана.
«Мина».
Вздрогнув, я проснулась и обнаружила, что нависаю над спящим профессором, едва не касаясь зубами его горла. В ужасе и досаде я отпрянула. Что я делаю? Что вызвало этот развратный сон? Боже, почему я воплотила его в реальной жизни? Я никогда не была склонна к сомнамбулизму, в отличие от Люси. Все же если бы я не проснулась, то могла по-настоящему укусить доктора Ван Хельсинга!