— Ваш муж преданный и трудолюбивый человек. Думаю, что не ошибусь, если скажу то же самое о вас. Несмотря на то, что эта женщина не таит для нас угрозы, ее следует держать под присмотром. В целях ее же безопасности. Когда ей станет полегче, я намерен поместить ее в монастырь Сент-Этельбурга. Там о ней позаботятся монахини. До возвращения мужа. Я беру эту женщину под свое покровительство, и тому, кто причинит ей зло, не поздоровится. — Он мрачно усмехнулся… — Что бы ни говорил обо мне герцог Вильгельм, я — человек слова.
Сказанное королем вызвало у Эйлит противоречивые чувства. С одной стороны, она испытала огромное облегчение от того, что освободилась от бремени ответственности. С другой — беспокоилась за подругу. Судя по всему, Фелицию ожидала участь пленницы, а ее мужа — арест сразу же после его возвращения.
— Вы варите самый вкусный суп по эту сторону реки, — сказал Гарольд и, слабо улыбнувшись, вышел из дома.
Из глубины зала донесся слабый шорох. Обернувшись, Эйлит обнаружила, что Фелиция окончательно пришла в себя. Ее карие глаза затуманились от боли.
— Извини меня, — слабым голосом прошептала молодая женщина. — Я доставила тебе столько хлопот.
— На моем месте ты поступила бы точно так же, — бодро заверила Эйлит, стараясь выглядеть спокойной. — Я пошлю Сигрид за тетушкой Гульдой. Она опытная повивальная бабка и знает толк в таких хворях. Лежи спокойно. Все будет хорошо.
— Фелиция не потеряла ребенка, но она так слаба, что это может случиться в любой момент, — сообщила Эйлит мужу, когда на закате принесла ему в кузницу хлеб и мясо. Она говорила ледяным тоном, так как все еще не могла простить Голдвину слабости, проявленной им днем. — Гульда сказала, что кровотечение остановилось, но Фелиции необходимо некоторое время отлежаться в постели. А это значит, что она пока останется у нас.
Голдвин нахмурился. Эйлит молча наблюдала за тем, как аккуратно он прикладывал очередное кольцо к кольчуге, над которой работал, всем своим видом давая понять, что желает остаться один. Только она не собиралась так легко сдаваться, помня, что совсем недавно они с Голдвином были счастливы, и не желая терять это счастье. Счастье, прежде всего основанное на взаимном доверии.
— Я тоже жду ребенка, — быстро проговорила она в перерыве между ударами молота. — Возможно, я выбрала не самый подходящий момент для того, чтобы поделиться с тобой этой радостью, но в последнее время ты постоянно ходишь хмурый и раздраженный.
Голдвин отложил в сторону молот и горсть заготовок.
— Ты беременна? — проговорил он и, так и не взглянув на жену, потянулся к стоявшему на полке кувшину с гвоздями. — Когда он должен родиться?