— Что значит «плохо переносит»? — Оберт устало потер лоб.
— На втором месяце она чуть не потеряла ребенка. Кровотечение не прекращалось три дня. Если ты дорожишь жизнью Фелиции, то оставь ее в покое. — Эйлит красноречивым жестом указала на ворота. — А теперь уходи… Если Голдвин выйдет во двор и увидит нас, то, боюсь, он придушит тебя голыми руками. И я не стану его винить.
Прикусив губу, Оберт застыл в нерешительности.
— Эйлит, я…
Ей не хотелось слушать ни извинений, ни оправданий, ни просьб о помощи.
— Оберт, уходи! Немедленно! — выкрикнула Эйлит. — Или я подниму шум.
Понурив голову, Оберт побрел прочь. Прижав миску к груди как щит, Эйлит смотрела ему вслед. Когда Оберт шагнул за ворота, она чуть не окликнула его, но усилием воли стиснула зубы и промолчала.
В сентябрьские сумерки Рольф, стоя на верхних ступеньках лестницы у главной башни Бриз-сюр-Рисла, смотрел на небольшую армию рыцарей, пеших солдат и конюхов, охранявших собранный для Вильгельма Нормандского более чем двухтысячный табун. Последние сполохи солнечного света, угасая, отражались на лоснящихся лошадиных шкурах, окрашивая гнедых в огненно-алый, буланых в золотистый, а вороных в бронзовый цвет. При виде незапряженных и от этого казавшихся еще более статными и могучими коней, которым через несколько недель суждено было нести герцога Вильгельма к победе или к гибели, Рольфа охватил благоговейный трепет.
В настоящее время основной лагерь переместился из Див-сюр-Мера в Сен-Валери-сюр-Сомм, расположенный в непосредственной близости от английского берега. Кроме того, оттуда было гораздо удобнее выходить в открытое море. Большую часть военного снаряжения переправили в Сен-Валери-сюр-Сомм на кораблях, но лошадей, по настоянию Рольфа, решено было гнать туда по суше. Очень скоро их погрузят на суда, стреножат и крепко привяжут к прочным балкам. Именно лошадям предназначалась жизненно важная роль в ходе вторжения, а потому их любой ценой следовало доставить в Англию целыми и невредимыми.
В Диве Рольф посвящал целые дни изнурительным тренировкам по погрузке и выгрузке коней в корабельных условиях, начав со своего смирного мерина и закончив норовистым испанским скакуном герцога. Постепенно он приобрел некоторые навыки, и теперь задача уже не выглядела такой невыполнимой, как казалось вначале. Лошадям, которые артачились, закрывали глаза кусками плотной материи, для усмирения остальных хватало ласки и уговоров. Рольф старался найти особый подход к каждому беспокойному коню. Так, разместив герцогского вороного по соседству с невысокой смирной кобылкой, он сумел добиться от своенравного жеребца повиновения. Разумеется, Рольф не мог возиться таким образом с каждым из двух тысяч коней, но нес личную ответственность за наиболее ценных скакунов из конюшен герцога и своего покровителя Вильгельма Фицосберна.