Павел Михайлович помолчал, словно хотел еще что-то добавить, но вместо этого вернулся к письму Макхью:
— «Нет сейчас на земле профессии ответственнее, чем селекционер. Говорят — не хлебом единым... Но, как правило, говорят это те, у кого хлеб уже есть. Вы, мистер Кулиш, выбрали свою дорогу. Не сворачивайте с нее, не останавливайтесь. И пишите мне почаще. Кстати, меня очень позабавило картофельное название вашего селения и происхождение этого названия. У вас дар интересно рассказывать о своих учителях. Прошу передать мое глубокое уважение и добрые пожелания Виктору Матвеевичу...»
Павел Михайлович замолчал, будто осекся. Матвей Петрович искоса, недобро посмотрел на председателя.
— Опоздал он... с пожеланиями.— И, помолчав, с насмешкой добавил: — Послушать тебя, Михалыч, так в председатели нужно силком тащить. А как погляжу кругом, так и добровольцев хватает.
— Председатель, Матвей Петрович, это должность выборная,— вспыхнула Алла Кондратьевна.— А добровольцы и на бригадира найдутся... Наташа,— позвала она и, когда Наташа подошла к ней, уже другим, поучительным тоном сказала: — Смотри, Наташа, в школе этому не учат. Салат удивлять должен. Так, чтоб каждый, кто его попробует, непременно задумался, что же это я ем? И добавляю я для этого в салат дандури. Как грузины. Ну, это по-грузински дандури, а у нас это растение на клумбах или просто в палисадниках растет. Портулак. У нас его за цветы выращивают. И не догадываются, что он в еде интересный... Павел Михайлович! — неожиданно обратилась она к председателю.— Вам Потапенко привет передавал. Я была у него на базе, видела там чешскую мебель. Кабинет. Полированный орех, обивка под хром. Как у министра. Я сказала — придержать. Для вас.
— Зачем мне новая мебель?
— В опытное хозяйство возьмете,— простодушно ответила Алла Кондратьевна.
Павел Михайлович улыбнулся.
— Ну, Алла, вижу, ты всерьез подсаживаешь меня шилом на печку.
— Никуда я вас не подсаживаю,— смутилась Алла Кондратьевна. — Такая мебель не каждый день бывает. И по перечислению ее не продают. А я сумела договориться. Мы заплатим наличными, а вы потом эту сумму переведете со счета института на колхоз.
— Не имеем права наличными,— вмешался Григорий Иванович.
Алла Кондратьевна ласково улыбнулась ему в ответ.
— Гришенька, где же твоя совесть?..— И уже другим тоном, строго и резко, спросила: — Анна Васильевна! Когда вы захотели своим учителям в учительскую мягкие кресла, смог он через колхоз? Так ведь?
Анна Васильевна растерялась.
— Учителя устают... Шесть уроков на ногах.
— Смог,— отрезал Григорий Иванович.— И за мягкую эту мебель получил по мягкому месту. На бюро.