— Присядь, Аннушка.— И лишь затем сказал: — Здравствуйте.
— Здравствуй,— с угрозой ответила Алла Кондратьевна.— Ты-то мне и нужен.
Наташа быстро подошла к Анне Васильевне.
— Мамочка! Устала? — спросила она.— Дать воды?
— День не виделись, и уже соскучилась? — насмешливо ответил Алле Кондратьевне Григорий Иванович.
Наташа хотела пойти за водой в охотничий домик, но Анна Васильевна заметила часы и удержала Наташу, обняв ее за плечо. Наташа прижала указательный палец к губам.
— Ох, Наташа!..— укоризненно покачала головой Анна Васильевна.
— Ты почему полиэтилен не оплачиваешь? — резко спросила Алла Кондратьевна.
— И не оплачу,— так, словно ждал этого вопроса, ответил Григорий Иванович.— Получаете первосортные гранулы. Я смотрел. А счета — на отходы.
— А ты бы хотел получать отходы и платить, как за первый сорт? Гриша, я тебя добром прошу.
Генерал Кузнецов прошел в охотничий домик, вернулся с запотевшей, из холодильника, бутылкой минеральной воды и стаканом, откупорил бутылку, налил воду и подал стакан Анне Васильевне.
— Спасибо,— поблагодарила Анна Васильевна. И в ответ на собственные мысли добавила: — Какой длинный день.
В светлом платье из мягкой эластичной ткани, с темным шарфом, наброшенным на плечи, Анна Васильевна, как всегда, держалась ровно, спокойно, но по тому, как она иногда улыбалась невпопад, Сережа видел, что в самом деле она устала и углублена в себя.
— На кладбище ходили? — спросил Матвей Петрович.
— Да.— Григорий Иванович оглянулся на Анну Васильевну и нерешительно добавил: — Там надо бы...
— Знаю, Гриша,— перебил его Матвей Петрович.— Пусть земля немного осядет.
Лицо Матвея Петровича исказила странная гримаса, словно он хочет и не может разгрызть что-то твердое. Григорий Иванович отвел взгляд и, желая перевести разговор на другую тему, спросил с несколько натужной улыбкой:
— Так как, Матвей Петрович? Будете Сережку в район посылать? Я ведь вас предупреждал...
— А что там такое? — заинтересовалась Алла Кондратьевна.
— Иди-ка сюда, — позвал Сережу Григорий Иванович. Сережа подошел. Они стояли друг против друга, и было видно, что Сережа выше отца иуже в плечах.
— Ты что, не рассказал? Сережа молча смотрел в землю.
— Докатался. Ну, чего молчишь? Стыдно? Я думал, покалечился. А он здесь прохлаждается... Машину он разбил.
Алла Кондратьевна ласково улыбнулась.
— Правильно сделал, — сказала она поощрительно.— Зачем ее беречь? Не своя — колхозная.
— Что значит разбил? — строго спросил генерал Кузнецов.
— Он не виноват,— вступилась за Сережу Наташа.— Он лося пожалел.
— Какого лося? — мягко осведомился генерал Кузнецов.