— Ясно! — торжествовал Вася.— А ты спрашивал, что такое «сокров».
Вася встряхнул глиняный кувшин, горло которого было заткнуто полусгнившей деревяшкой. В кувшине что-то звякнуло. Он вынул затычку, перевернул кувшин, и на траву посыпались монеты.
— Деньги?
Сережа был ошеломлен. Ведь он сам все это придумал. Он сам на «пергаменте» из Васиного мяча написал эти семнадцать шагов от дуба и этот «сокров». И вот Вася, которого он собирался разыграть, нашел на этом месте настоящий клад. Кто же кого тут разыгрывал?
Вася потер пальцами одну монету, потом другую.
— Это ведь медь,— сказал он несколько разочарованно.— Копейки. Пошли,— вдруг предложил Вася, снова собирая монеты в кувшин.— К Платону Иннокентьевичу.
— Подожди, — нерешительно возразил Сережа.
— Пошли, пошли,— настаивал Вася.— Хоть золота или серебра тут нет, но, может, это все равно большое историческое открытие.
Платон Иннокентьевич выхватил из-за кушака оба своих пистолета и выстрелил вверх. Так он выражал высшую степень удовольствия.
— Клад,— подтвердил он.— Самый настоящий клад.
Он внимательно осмотрел кувшин, затем деревянную затычку, расстелил на земле плащ и высыпал на него монеты из кувшина.
— А почему вы избрали старый дуб для поисков клада? — с интересом спросил он.
— Так мы же с документом,— ответил Вася.— Древним. На пергаменте. Сережка нашел в старой Библии.
И Вася подал свой «древний пергамент» Платону Иннокентьевичу.
Платон Иннокентьевич прочел надпись, улыбнулся и подмигнул Сереже единственным своим глазом.
— Такие документы в истории уже встречались, — сказал он удовлетворенно.— Заверенные печатью и с точной датой. Сто лет до рождества Христова.
— А откуда они знали, что через сто лет будет это самое рождество? — удивился Вася.
— Вот это-то как раз и непонятно,— уклонился от прямого ответа Платон Иннокентьевич.
— Платон Иннокентьевич, а что нам делать с этими монетами? — поспешил спросить Сережа.
— Сейчас решим,— снова принялся рассматривать одну за другой монеты археолог. —1842, 1835, 1849... Пусть это будет вкладом в ваш школьный музей.
— А вам это не нужно? — спросил Вася.
— Нет. Нам не нужно. И Сережин пергамент школьному музею не нужен. Хоть документ это интересный, крепкий. Из такого хоть мячи делай.
Попозже Сережа, выбрав время, когда Платон Иннокентьевич был один, принялся расспрашивать археолога о том, как и почему был зарыт этот клад неподалеку от дуба — «памятника природы районного значения».
— Есть разные теории о том, почему люди зарывали клады,— сказал археолог.— Некоторые ученые считают, что это делали при нападении противника, при пожаре. Но, по-видимому, это неверно. При пожаре, при нападении человек не успел бы так аккуратно сложить свои ценности, вынести их, зарыть, заровнять землю. Очевидно, в действительности, как правило, это были деньги, спрятанные на черный день. В людях всегда жил страх перед завтрашним днем. И одного материального благополучия, наверное, недостаточно, чтоб избавиться от этого страха. Тут нужно, чтоб за спиной человека стояло могучее и гуманное государственное устройство.