— У нас среди действующих лиц есть уборщица, но мне не нравится тот ее костюм, что у нас сейчас есть. Нужно что-то больше похожее на вашу спецодежду. Я хотел показать нашей художнице по костюмам, чтобы она сделала такой же.
Уборщица прищурилась — история не вызвала у нее доверия.
— По правилам я во время работы должна быть в фартуке, — сказала она. — Если я вам его одолжу, мне придется тащиться за новым в кладовую, а это далеко.
— Я готов вам компенсировать неудобство. — Дэвид полез в карман и вытащил пачку двадцаток. Отсчитал десять из них.
Она уставилась на те две сотни, что он держал в руке. Подозрений у нее не убавилось, зато появилась причина к ним не прислушиваться.
— Хотите заплатить мне за фартук?
Он кивнул:
— У факультета драмы такие расходы заложены в бюджет.
— И когда закончите, вы мне его вернете?
— Непременно. Сегодня же.
Все еще настороженно глядя, она стала снимать фартук.
— Только моему начальству не говорите, ладно?
— Не волнуйтесь, ни слова не скажу. — Дэвид сообразил еще кое-что. — Да, и еще мне понадобится ваш мусорный мешок. Как реквизит на спектакль.
Она передала ему фартук.
— На мешок мне плевать, возьму такой же здесь, в цоколе.
Выдернув у Дэвида из руки двести долларов, она чуть ли не выбежала, будто боясь, что он передумает.
Дэвид выждал несколько секунд, потом обернулся с переброшенным через руку фартуком.
— Ну вот и костюм.
Моника мрачно уставилась на спецодежду.
— Уборщица. Как оригинально. — В голосе слышалась горечь.
— Ну, извини. Я просто подумал…
— Да знаю я, что ты подумал. — Она покачала головой. — Уборщицами работают негритянки? И если агенты ФБР увидят, как я толкаю в то здание мешок на колесах, они даже на меня смотреть не станут. Так?
— Если ты не хочешь…
— Да нет, ты прав. Самое печальное здесь то, что ты абсолютно прав. — Она забрала у Дэвида фартук и встряхнула, разглаживая складки. Синяя ткань хлестнула воздух. — Не важно, сколько у тебя научных степеней, сколько статей ты написана, сколько получила премий. В их глазах ты как была уборщицей, так и осталась.
Она просунула руки в проймы и стала застегивать фартук. На секунду показалось, будто она сейчас заплачет, но Моника прикусила губу и сдержалась. Дэвид ощутил, как в горле свернулся ком вины. Каковы бы ни были его намерения, он задел ее чувства, и сильно.
— Моника, — начал он. — Прости, я виноват, но…
— Вот именно, черт побери, виноват. Полезай сюда.
Она показала на холщовый мешок на колесах. Дэвид посмотрел на нее, не понимая:
— Сюда?
— Именно. Ляжешь на дно, я тебя мусором прикрою. Так мы оба попадем в здание к Гупте.