— Смахиваете на актрису. Пробовали просматриваться? Я ассистент. Набираю актеров, — заверил бомж. От него несло винным перегаром и помоечной вонью. Большой палец с обломанным ногтем выглядывал сквозь дыру в кроссовке.
— И продюсер тоже, — непринужденно добавил он.
— Ну да, а я все думаю, кого вы мне напоминаете? Дэвида Селзника, разумеется.
— Напоминаю? Откуда такой тон, малышка? На кого хвост поднимаешь? Поимей хоть немного уважения. Покажи класс. Вижу, у тебя нет денег на хавку. Я мог бы помочь.
— Судя по вашему виду, вам самому не мешало бы немного подкинуть.
Что-то мелькнуло в глазах бомжа… некое смутное воспоминание о прошлой жизни. Залихватски выдвинув челюсть, он подался вперед.
— Ничего, — победно ухмыльнулся он, — мы еще повоюем.
Сдержав сочувственную улыбку, риэлтор полезла в голубую кожаную сумочку, выудила что-то из бумажника и сунула бомжу.
— По-моему, вы уронили это, мистер Селзник.
— Сотня?!
Фриборд встала и пошла к выходу.
— Минутку, — окликнул бомж.
Риэлтор оглянулась.
— Я беру за интервью две сотни.
Фриборд кивнула, почти с любовью озирая бомжа… ничего не скажешь, родственная душа.
Перед глазами промелькнула картина из давнего прошлого: в дупель пьяный папаша хлещет по щекам ее, тогда шестилетнюю малышку.
— Ну, сучка? Будешь делать, как велено?
— Нет!
— Молодец, старина, — одобрительно кивнула риэлтор. — Не сдавайся! И не позволяй всяким ублюдкам вколотить тебя в землю!
И, решительно повернувшись, вышла на оживленную улицу, где разом окунулась в рычание грузовиков, визг тормозов, тявканье автомобильных рожков; мечты, злоба, обиды, зависть и страхи торопившихся на пригородные электрички словно приливной волной смыли мучительные мысли, туманившие мозг — словно батарейку зарядили привычной энергией, той самой, которая отличала ее, Джоан Фриборд, дитя-женщину, вечного борца, девизом которой было «сражаться или умереть».
Сражайся или умри.
Этой ночью в пентхаусе Джоан на Сентрал Парк Уэст стояла тишина. Слышалось только шарканье мягких кожаных шлепанцев по полу из лакированного дубового паркета: это риэлтор в махровом туго подпоясанном темно-зеленом халате бродила по комнатам, обдумывая любопытнее предложение, сделанное ей несколько дней назад.
— Я не ослышалась? Вы сказали, двадцать процентов?
— Совершенно верно.
— И в чем тут подвох?
— Никакого подвоха. Мой клиент желает иметь все самое лучшее. А лучший риэлтор — это вы.
— Но вы сами утверждали, что там уже много лет ничего не случалось.
— Так оно и есть.
— В таком случае пустите его в открытую продажу и сбавьте цену. Какая проблема?