ГЛАВА ПЕРВАЯ
За себя и за того парня…
Работать будем от этого забора и до вечерней поверки.
Армейская мудрость
Конец мая 1791 года. Форт ВВВ. Из дневника Сергея Акимова.
Слов уже нет, букв тоже. Остались одни знаки препинания, да и те непечатные. И не говорите, что в русском языке таких не существует. Есть, и много…
Горе, оно не от ума, как лет через двадцать попробует убедить нас будущий классик, нахватавшийся по заграницам разных идеек. От умников, считающих себя способными не только в железяках копаться, но и при каждом удобном случае сующихся в политику или, не дай бог, в дела совсем закрытых ведомств — вот от кого самый вред! И ведь делают разные несуразицы с мечтой о пользе для человечества. Ладно, напридумывали на наши головы разные бомбы и лазеры-шмазеры. Но не умеешь просчитать последствия обычных слов, сказанных не там и не тем, — помолчи. Или песенку спой, если уж так свербит высказаться.
Когда вернулась экспедиция к предполагаемому самолету, кроме приятных новостей, она притащила мне целую кучу забот. Для начала — в виде подобранных по дороге ирландцев. Которые видели «Дакоту», что само по себе уже было не очень хорошо. Мало нам ежедневных проблем с маскировкой собственного «иновременного» происхождения. Так, оказывается, Динго собирался открытым текстом рассказать этому упертому кузнецу настоящее положение вещей! Для якобы быстрейшего склонения того на нашу сторону. Шоковая терапия, угу…
Пришлось устраивать закрытое собрание для всех «попаданцев», на котором, в полном согласии с командиром, вставить фитиль некоторым особо умным. И остальным лишний раз напомнить слова «душки» Мюллера, в исполнении Броневого, о знании и свиньях. Вроде прониклись.
Весна 1791 года. Калифорния. Зануда.
Что-то все-таки выдает во мне советского разведчика. То ли звезда на шапке, то ли ППШ на груди. Есть отставить анекдоты. Хорошо, расскажу еще раз и сначала.
Значит, я встретил падре Хосе у дозорной вышки. И он спросил меня, не боюсь ли я на нее забираться. Ответил, что нет, конструкция прочная и проверенная. Он выразил сомнение — уж больно тонкие у нас стойки и распорки. Я начал объяснять ему азы сопромата. Нет, фамилий не называл. Только Эйлера, но его-то можно. Рассказал про конструкцию крыши — стропила, подкосы, бабку, ригель, мауэрлат.