Кэндис криво улыбнулась. Она представила себя плачущей на плече Брэндона. Хороша была бы сцена! А главное, он, должно быть, чего-то такого и ожидает от нее. Ну да не дождется.
— Иди, Генриетта. И проследи, чтобы Мина с перепугу чего-нибудь не перепутала.
Генриетта вышла, видимо оскорбленная в лучших материнских чувствах. Кэндис ощутила легкий укол совести, но отмахнулась от неприятного ощущения. Да, она росла под присмотром Генриетты, но та все же ей не мама.
Кэндис вообразила, что будет плакать и жаловаться матери на то, что встретила парня, который во всем сильнее, умнее и лучше нее, а он оказался простым фотографом, и эта гротескная сцена вызвала у нее невеселый смех. Барбара Уоткинс, хоть и выросла в Техасе, но, выйдя замуж за Гордона Барлоу, очень быстро стала совершеннейшим снобом. Странно, но факт. И если бы Кэндис поведала ей, с какой проблемой столкнулась, миссис Барлоу пришла бы в ужас. Ужас, смешанный с недоумением и брезгливостью. Кэндис представила мать в таком состоянии и поняла, что не нужно ей рассказывать об этом своем опыте ни при каких обстоятельствах.
Когда Мина пришла с чашкой какао, Кэндис уже спала, а лицо ее горело, как в лихорадке.
Ее разбудил телефонный звонок.
Глория.
— Ну привет! Неужели ты еще спишь? Без десяти одиннадцать! Вставай, соня! Такое утро пропускаешь!
Кэндис вслушивалась в очень эмоциональный монолог подруги и силилась понять, о чем идет речь.
— Кэнди, ты меня вообще слышишь?
— Угу.
— Понятно. Давай еще раз: привет!
— Привет!
— Просыпайся!
— Уже проснулась.
— Не заметно. Попробуй еще.
— Глория, отстань.
— Вот, уже узнаю. Итак: как ты там?
— Сплю.
— Это очевидно. А подробнее?
— Мне снились какие-то карликовые коровы на альпийском лугу, маленькие, мне по колено...
— Я не про то! Коров оставь при себе. Я про твое состояние.
— Я в последнее время сплю плохо и странно, но все-таки...
— А когда не спишь?! — взорвалась Глория.
— Хочу спать. — Кэндис уже проснулась, но ей нравилось поддразнивать Глорию.
— Кэнди, знаешь что? Перезвони-ка мне сама, когда очнешься. А то мне очень хочется тебя убить, а этого не нужно: в конце концов, у меня не так уж много подруг, чтобы обращаться с ними расточительно.
Глория повесила трубку прежде, чем Кэндис успела сказать, что шутит. Она полежала еще минут пятнадцать, потом снова провалилась в сон.
Когда Кэндис в следующий раз открыла глаза, часы показывали час тридцать пять. Восхитительно. Кажется, она проспала все на свете, включая обед. Но зато тело, по крайней мере, чувствует себя отдохнувшим.
С твердой уверенностью, что спать больше нельзя, потому что иначе она проснется уже на том свете, ну в лучшем случае в глубокой старости, Кэндис встала и побрела в ванную. Там она открыла краны и стала набирать горячую ванну. Говорят, помогает проснуться не хуже ледяного душа. А на душ у нее силы воли не хватит. Воля сейчас нужна для другого — чтобы не думать...