— Ха-ха! — Роберт Ролинсон в смокинге от дорогого портного и накрахмаленной белой манишке, попыхивая внушительных размеров сигарой, от которой по гостиной распространялся восхитительный аромат, явно нашел ее ответ достаточно остроумным, чтобы отреагировать на него, даже если это не вызвало улыбки хозяина. — У вас темперамент вашей матушки, дорогая, — проговорил он таким тоном, словно посвящал Фредерику в рыцари. — Если мне не изменяет память, Электра всегда была остра на язык, не правда ли, моя дорогая? Случись так, что тебе бы платили за то, что ты возишь Хамфри в одном из его блистающих автомобилей, ты бы, вероятно, поступила точно так же, как твоя дочь сегодня, если бы тебя призвали пред светлые хозяйские очи! Ты бы пренепременно показала ему, что ценишь себя и не считаешь, что, наняв тебя, он оказывает тебе благодеяние. Кстати, милая леди, — повернувшись к Фредерике, продолжал он, — если это платье надо понимать как рабочую форму, то оно восхитительно! Оно вам удивительно идет. Я бы сам не отказался от того, чтобы вы возили меня.
— Если вам действительно нужен водитель, могу предложить связаться с агентством, которое помогло мне найти Фредерику, — вставил Лестроуд, и в голосе его послышалось раздражение, но из-за того, как он произнес ее имя, а также от неожиданности Фредерика упустила несколько неожиданную концовку: — Хотя я всегда считал, что вы предпочитаете водить сами.
— Так оно и есть, но это только оттого, что мне не встречался никто вроде Фредерики… ведь у ее матери не было необходимости возить кого-либо. — Ролинсон был столь явно очарован матерью Фредерики, что не мог противиться желанию высказать сердечное радушие ее младшей дочери. — Но видит Бог, если бы она пожелала, я был бы счастлив! — закончил он.
— Вы слышите, Фредерика? — обратился Лестроуд к ней с теми же ледяными интонациями. — Если вы хотите сменить место, вот вам еще одно в Лондоне… А большинство молодых женщин, насколько я понимаю, предпочло бы Лондон.
— Только не я. Я предпочитаю сельскую местность, — кратко возразила Фредерика.
— Электра, можно сказать, была сельской девушкой, — почти с нежностью вставил Ролинсон.
— Мне повезло жить в деревне и иметь богатую крестную мать, которая приняла меня на мой первый сезон в Лондоне, — томно произнесла Электра, выглядевшая поистине элегантно и обворожительно на полосатой кушетке времен Регентства. — К сожалению, мои бедные дочурки были лишены лондонских сезонов.
— Сдается мне, что у тебя не будет особых затруднений с их замужеством, — вставил Ролинсон, следя за Розалин, беспокойно расхаживающей по комнате и разглядывающей украшающие ее произведения искусства.