— Растяпа! — гаркнул Джон. — Ну и растяпа же ты!.. Навязалась на мою голову. От тебя одни только неприятности… И я тоже хорош! — приговаривал он, поднимая ее на руки. — Какого черта согласился!
Лора заплакала, но не от боли, а от горя. Прощайте, мечты! Всему хорошему рано или поздно приходит конец! Но зато вот он, Джон Томпсон, совсем рядом… Его плечо, мужское плечо, такое удобное… Так и хочется положить на него голову.
В травмпункте сельской больницы ей наложили гипс, а потом на «скорой» отправили в Рочестер.
— Прощай, растяпа! — сказал ей Джон на прощание. — Не горюй! Видно, планида у тебя такая, гостья ты моя незадачливая…
Когда Лора напечатала фотографии, она сразу поняла, что распрощаться с ней навеки ему не удастся. Молчаливый, надежный и мужественный Джон Томпсон теперь навсегда с ней, и она с ним никогда не расстанется.
Фотографии ковбоя из глубинки имели большой успех. Маститые преподаватели наперебой поздравляли Лору и все как один пророчили ей интересную работу. Спустя какое-то время ее пригласили на беседу в Государственный департамент. Сломя голову она помчалась в Вашингтон, где ей предложили поработать фотокорреспондентом в одной из горячих точек планеты. Она согласилась не раздумывая.
А что ей еще было делать? Рука зажила, но сердце по-прежнему оставалось разбитым…
До встречи с сестрой оставалось минут двадцать, и Джон решил пройтись пешком. Он припарковал свой «форд» в переулке рядом с площадью, в центре которой стоял мраморный фонтан — русалки, поддерживающие большую плоскую чашу. Издали скульптурная группа напоминала огромный диковинный кубок — через край, журча и пенясь как шампанское, переливалась вода.
Джон выбрался из нагретого солнцем нутра машины, подошел к фонтану, постоял, глядя на расцвеченные радугой струи воды, а потом зашагал неторопливой походкой направо, в сторону ближайшего перекрестка. На маленькой улочке он остановился, достал из кармана джинсов записную книжку, пролистнул. Все верно. Маркет-стрит, 11.
Перед домом зеленела небольшая лужайка, отгороженная от улицы ажурной чугунной решеткой и живой изгородью, а за ней просматривался ветхий двухэтажный особняк из красного кирпича с низкими ступеньками из белого мрамора и такими же наличниками на дверях и окнах.
Он толкнул калитку. Выложенная каменными плитами дорожка привела его к крыльцу. «Благотворительное общество» — прочитал он надпись на бронзовой дощечке. Кэтлин и благотворительность? Это что-то новенькое… Сестра постоянно твердит, что в поте лица вкалывает в каком-то крупном рекламном агентстве.