— Я не твоя рабыня, и тебе не удастся снова заточить меня в темницу! — в ярости вскричала Энн.
Ее гнев был направлен не только на Рубена, но на всю его семью, их дурацкие средневековые обычаи, которые в любом нормальном обществе показались бы просто дикими. Однако и на него самого — за его близорукость, за неумение понять любимого человека.
— Мой дом не был для тебя тюрьмой! — Наконец-то Рубен тоже был задет.
— Такое уж у меня создалось впечатление. Ты просто бросил меня там, заточил, как в гареме.
— Послушай, ты же не дурочка. Ты должна была понимать, что у меня есть обязательства…
— Перед кем? В первую очередь у тебя были обязательства передо мной — ты же взял меня в жены! Я хотела быть с тобой рядом.
— Но ты и была со мной. Я же приходил к тебе почти каждую ночь, не считая тех случаев, когда мне приходилось отлучаться из дому по делам — нефтяным, банковским, кофейным… — Рубен сделал глубокий вдох, его самообладание было явно поколеблено. Он прижал пальцы к вискам и стиснул зубы. — Что бы ты ни думала насчет Суэньо, я не могу рисковать твоей безопасностью в нынешней ситуации. Ты же понимаешь, как сейчас все сложно. Стоит кому-нибудь доискаться, что ты моя жена и стоишь миллионы… — Рубен на мгновение замолчал, и Энн похолодела. — К тебе же толпами начнет стекаться народ, в том числе и весьма опасный.
— Никто ведь не знает, что я твоя жена!
— Теперь узнают.
В голосе Рубена звучала твердая решимость, от которой у Энн по спине побежали мурашки. Теперь все узнают — уж он позаботится о том, чтобы было известно: она принадлежит ему. Так что кто-нибудь вроде Уилла пусть и не вздумает в нее влюбиться. Рубен наверняка добьется того, чтобы она осталась одна в башне слоновой кости.
— Ты хочешь сделать меня узницей в собственном доме!
— Такова плата за богатство. — Глаза Энн наполнились слезами, и она отвернулась. — Но дело не только в этом. Твоих родителей убили экстремисты, — чуть мягче продолжил Рубен. — Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что мир полон опасностей.
— Именно поэтому я и решила, что теперь буду жить без страха.
Покинув Суэньо, Энн навсегда покончила с миром экзотики и безрассудной любовью к приключениям. Больше никаких рискованных путешествий, мечтаний о дальних неизведанных краях. Ее родители были непоседами, их это погубило, а ее сделало сиротой. Со Стивеном такого никогда не случится, поклялась себе Энн.
— И не стану менять своего решения ради твоего душевного спокойствия, — отрезала она, отгоняя волны ужаса, испытанного ею, когда она узнала о гибели родителей.