Николя рассказал о своей поездке в Версаль и о мрачной находке, обнаруженной после его приезда. Его старый друг страшно разволновался, а потом задумчиво спросил:
— Вы хорошо поразмыслили над выводами, кои вы, полагаю, сделали из покушения на вас? Для начала скажу, что оно похоже на те, жертвой которых вы стали в начале этого года; но, как мы помним, виновники его были высланы. Поэтому можно предположить, что ваш враг, а точнее, ваш убийца, намеревался помешать вам завершить ваше нынешнее расследование. Кому вы стали поперек дороги и чьи интересы затронули? Если говорить о таинственном англичанине, то он, следуя заповедям благоразумия и осторожности, должен не высовываться, а напротив, скрываться, как это обычно делают его собратья по ремеслу…
— И тем не менее…
— Согласен, я предвижу ваше возражение: в большой галерее он разгуливал переодетым, и вы узнали его совершенно случайно, несмотря на его маскарад. Но если он ополчился на вас, значит, вы невольно подошли слишком близко к тому месту, где ваши интересы полностью расходятся. Вы ведете расследование нескольких убийств, и оное расследование затягивает в круг подозреваемых все большее число людей, в том числе королевского министра. А это означает, — теперь внимательно следите за моей мыслью! — что искомый англичанин вполне может быть связан с убийцами. Ваша проницательность грозит срывом порученной ему миссии, которая, как кажется мне, несчастному калеке, увечному на голову и на тело, имеет отношение к одному из сильных мира сего. Судите сами, Сен-Флорантен не мог призвать вас расследовать убийство, совершенное им самим! Я сказал «убийство»? Я ошибся: убийства. А затем приказать убрать вас! Не вижу в этом никакого смысла. За чередой необъяснимых событий кроется нечто иное.
И старый магистрат надолго погрузился в размышления. Николя даже показалось, что он задремал.
— Вас постоянно окружают миражи, дорогой Николя. Все четырнадцать лет, посвященных расследованиям «особых дел», вы ведете бесконечную борьбу с тенями и их двойниками. Выгода, месть, честолюбие, сладострастие и ненависть, подобно призракам, уводят вас в дебри преступности, где у мертвецов, что поджидают вас на пути, два лица, как у известного вам античного божества.
— Боже, — вздохнул Николя, — вы мне напоминаете некоего индейца мик-мака, бившего в барабан и взывавшего к духам! С той разницей, что вы играете на флейте. Да вы настоящая Пифия с улицы Монмартр!
— Смейтесь, смейтесь! В моем возрасте я имею право позволить себе некоторые причуды. И если мне нравится изъясняться намеками…