Откуда и как берется в наших женщинах: вдруг после дороги, после тяжести нош и мокрых ног, сразу снять ватники, тужурки, спуститься к озеру, омыть лицо и руки, вернуться в избу и тут же приняться за печь, за чугунки, будто и не было никакой дороги, будто и не было многих часов пути? А после печи, после ужина опустить на плечи платки, откинуться к стене и, чуть покачиваясь, чуть–чуть помогая песне, сразу запеть, запеть тихо и хорошо о каком‑нибудь давно пережитом чувстве… А дальше — немного отдохнуть, рано встать, вытопить печь, собрать свои пожитки и уйти дальше, где их, может быть, сейчас никто и не ждет…
Все, казавшееся мне необычным в явлении женщин среди глухой тяжелой погоды в тайге, объяснялось предельно просто… Женщины пошли к празднику, пошли туда, где жили их дети, пошли, чтобы поглядеть, повидаться, убедиться в благополучии детей, а попутно и помочь дочери или снохе управиться с праздничным столом. И вряд ли дочь или сноха остановят женщину в желании побыть у печи, вряд ли скажут: «Да посиди, мама, ты устала, погуляй у праздника…» Нет, и дочь, и жена сына, и сам сын будут просто благодарны женщине, которая и сейчас, на седьмом десятке лет, еще верно и богато несет свой большой и бескорыстный материнский долг.
Если вам, взявшимся искать в обществе людей вечную заинтересованность, вечное стремление получать благодарность за содеянное, вдруг покажется, что наш мир — мир корыстный, знающий только расчет сполна и тут же, вспомните тогда хотя бы свою старую мать, которая с вашего рождения до своей смерти, не требуя, не прося ничего и даже отказываясь от предложенного, жила только для своих детей. Наверное, это и есть то самое великое бескорыстие, которым славен человек… И хранить это качество и было поручено женщине. Как? Откуда получит она благодарность за свои труды? Кто возместит ей убытки и потери?.. Вы, дети! Вы так же бескорыстно и тепло обязаны жить для своих детей. Связь есть, связь обязанностей, но не прямых, связь, которая передает обязанности одного поколения другому. И жалко нам будет тех людей, которые забудут свой долг перед матерью и не передадут его своим детям.
Тетя Граня не забывала свой долг, и этот долг и повел ее в дорогу через мою деревушку. Повел потому, что своих детей не помнить она просто не могла. И никто не виноват в том, что дорога прошла через лес, прошла в трудное, раскисшее время…
Наутро, еще в рассвет, я провожал женщин дальше, туда, где была речка Окштомка. Я долго стоял на холме, долго видел не очень приметные, но отважные в своей цели фигурки. Фигурки становились все меньше и меньше, вот уже не видно батожков, которыми женщины ощупывали неверные места, вот уже не видно и фигурок, и рядом со мной осталась только песня, которую вчера пели женщины…