Прежде, когда пяток щук, изящно пойманных на спиннинг, были для меня только почетным трофеем, я не так горько переживал очередную неудачу. Но сейчас эти щуки, их количество и общий вес были для меня основными производственными показателями. Ловить рыбу стало моей специальностью. Эту рыбу ждали. Она была нужна тем людям, которые провожали рыбаков в лес. Но Верхнее озеро ломало все планы рыбака. Это красивое лесное озеро к тому же перевернуло мои представления о рыбной ловле.
Я уже рассказывал, что рыбу на наших отхожих озерах ловят сравнительно просто. Летом рыбак обходится двумя удочками и десятком жерлиц. Жерлицы, как и живцовые удочки, предназначенные для ловли щук, оснащаются огромными крючками и называются просто крюками. Крюки подвешивают к колам. Нередко даже очень прочный кол может не устоять перед «хозяином» озера. Когда утащенный кол все‑таки находят, рыбак после долгих и порой рискованных усилий переваливает через борт лодчонки тяжелое зеленое туловище щуки.
Иногда одного такого трофея хватает, чтобы по дороге домой мешок успел оттянуть плечи. Но рядом с пудовым страшилищем может оказаться еще не один десяток увесистых окуней и тройка — пяток щук помельче. Тогда дневной улов и составит те два пуда, к которым стремится рыбак, вооруженный удочкой и крюками. Но два пуда — это не последний рубеж для человека, который вместе с крючковой снастью держит при себе и сети.
Сетей держат обычно немного, чаще их вяжут сами, сажают на прочный шнур и оснащают берестяными поплавками–трубочками и тяжелыми, увесистыми мешочками, набитыми мелкой галькой. Такие мешочки называются камешками и выполняют роль грузов.
Сети в нашем лесу — это своя собственная история. Само плетение сетей в курной избушке или дома в долгие зимние вечера, название инструмента, искусство изготовления, способы посадки, высота и длина снасти — уже только это может вызвать долгий и интересный разговор, подобный тем лесным историям, которые поведает старик, вяжущий сеть, своему не слишком назойливому собеседнику…
К сожалению, мне нередко приходилось встречать в северных лесных деревнях назойливых людей. Люди, попавшие в лес ненадолго, торопились сразу много узнать, но почему‑то забывали, что откровенность к рассказчику приходит только после того, как он проникается уважением к своим слушателям. Назойливые и, как правило, молодые люди почему‑то не помнили, что каждый устный рассказ, каждая песня — это прежде всего творчество, а для любого творчества необходимы свои условия. И такими условиями для сказителя или песенника было отсутствие назойливости и спешки.