Двое, совсем юнцы, размахивали ножами. Третьим оказался тот самый главарь, который отделал меня прошлой ночью. Тот, который назвал меня лысым сукиным сыном.
Не успел я перевести на них дуло обреза, как они уже накинулись на меня.
Первый попытался нанести удар огромным ножом вроде тех, какими закалывают свиней. Я отбился дулом обреза. Он ударил снова и на этот раз рассек мне кожу на суставах пальцев правой руки.
Тогда я отшвырнул «моссберг» и снова достал пистолет.
Бандит действовал быстро.
Но я быстрее.
Бах! Бах! — и вот он уже лежит в ожидании коронера. Я ринулся влево и прицелился во второго нападавшего. Тот летел на меня в прыжке с боевым кличем, размахивая зажатыми в обеих руках ножами.
Что ж, одна пушка круче двух ножей.
До того как приземлиться на пол, он получил три пули в грудь и две в горло.
Последний из троицы — главарь, который сломал мне нос, — подобрал мой обрез и нырнул под диван.
Послышалось клацанье затвора и звук досылаемого патрона. В это время я вытащил из «глока» опустевшую обойму и вставил новую.
— Hijo calvo de una perra!
Отморозок снова назвал меня лысым сукиным сыном! Молча стерпев обиду, я ползком добрался до журнального столика, перевернул и укрылся за ним.
Он выстрелил. Будь обрез заряжен дробью, дешевый столик из ДСП не выдержал бы и я бы превратился в говяжью отбивную. Или в отбивного лысого сукина сына. Но при выстреле с такого расстояния гранулы могли только издать громкий хлопок, не более.
Кажется, бандит с первого раза ничего не понял, потому что пальнул еще дважды с тем же успехом. Больше патронов у него не было.
Тогда я поднялся из-за стола. Сердце выскакивало из груди, руки тряслись от мощного выброса адреналина.
«Король» повернулся и побежал.
Его спина была отличной мишенью.
Я быстро огляделся вокруг — убедиться, что все враги побеждены и не представляют опасности, — затем подошел и подобрал обрез. Зарядил его пятью патронами и не спеша направился к поверженному главарю, который лежал, уткнувшись лицом в ковер, и поскуливал. Раны на спине выглядели ужасно, тем не менее он предпринимал жалкие попытки отползти подальше.
Наклонившись, я перевернул его лицом вверх и засунул дуло «моссберга» между окровавленных губ.
— Вспомни Санни Ланг.
С этими словами я нажал на курок.
Выстрел не был смертельным, однако результат получился малопривлекательным. Гранулы разорвали щеки и горло, хотя мерзавец каким-то образом еще умудрялся дышать.
Пропихнув обрез глубже в кровавое месиво, в которое превратилось его лицо, я пальнул еще раз.
С негодяем было покончено.
На полу в ванной валялся без сознания бандит, которого я ослепил первым выстрелом из «моссберга». Его лицо напоминало что угодно, только не лицо; кровь пузырилась в дыре, образовавшейся на месте рта.