Я расскажу вам, что в Лос-Анджелесе случилась засуха, которая превратила кустарник в горах Малибу в гигантскую вязанку сухого хвороста. В пламени пожаров сгорели дома стоимостью в десятки миллионов долларов. Из-за засухи наполовину обмелело море Солтона, а вода в том самом песчаном карьере высохла полностью, и мужчина, который приволок на выброс стиральную машину, увидел тело, свернувшееся возле старинного масляного картера.
Я расскажу вам, что тело опознали, а извлеченную из сердца пулю идентифицировали как выпущенную из «вальтера» сорок пятого калибра — оружия, которое обычно используют охранники. Кроме того, объявилась та самая мамаша, которая сообщила полиции, что видела недалеко от школы, где учится ее сын, как погибшего мужчину заставляли сесть в автомобиль.
Я расскажу вам, что машина правосудия, словно колесница Джаггернаута, неумолимо покатилась в мою сторону.
Я расскажу вам, что меня не очень-то любят коллеги-полицейские, с которыми я раньше работал, но существует такая вещь, как профессиональный кодекс. И мой бывший напарник, едва не вылетевший со службы вместе со мной, раздобыл банковские записи, так что я разузнал, где Келли Марсел в последнее время пользовалась своей кредиткой.
Я расскажу вам, что чуть южнее Ла-Джоллы есть мотель, где можно снять номер почти задаром.
Я отправился туда.
И выяснил, что Келли оставила сына у его бабушки, живущей в трейлерном парке возле моря.
Ее бойфренд свалил в неизвестные края.
А она опустилась на самое дно.
Я расскажу вам, что сижу сейчас в темном номере мотеля.
Шторы плотно прикрыты, чтобы она не увидела меня, когда войдет. И тогда она точно не посмотрит в мою сторону и включит свет.
Я расскажу вам, что сейчас слышу, как она приближается. Вот хлопнула дверца автомобиля, захрустел гравий на ведущей к двери дорожке.
Я расскажу вам, что держу в руке «вальтер» сорок пятого калибра и в нем две пули. Две.
Я расскажу вам, что дверь открывается.
Я расскажу вам, что наконец, по прошествии стольких лет, тьма больше не пугает меня; я обнаружил, что покой утешает сильнее, чем ярость.
— Мне жаль, — говорю я.
К кому я обращаюсь?
А этого я не расскажу вам.
Не расскажу…