Спустя некоторое время г-жа Зельманович выразила пожелание присесть. К счастью, я как раз в это время услышал покашливание моей жены, что было условным знаком, означающим, что наши гости могут пройти дальше. Мы сели в наспех восстановленной гостиной, и пока моя теща торопливо осведомлялась, что пожелают гости — чай, кофе или какао, — жена вкратце прошептала мне на ухо, что она перетащила белье в соседнюю комнату, поскольку не могла знать, хватит ли времени, но главное, что вещи убрали. Не сказать, чтобы наша беседа с гостями была оживленной. Скорее, царила тишина, которая внезапно была нарушена необычным шорохом. Шорох не прекращался. Как можно было предположить, он шел от зубов г-жи Зельманович, которые стучали.
"В этой комнате дов-в-в-в-вольно прохладно", — с трудом выдавила она и поднялась. На нижней части ее одежды было заметно большое темное пятно, которое к верху становилось светлее. Также и все прочие, находящиеся в комнате, стали испытывать легкую дрожь. Я и сам не был исключением.
"Что-то в вашем доме необычно сыро" — заметил доктор Зельманович и несколько раз чихнул.
Но пока я собирался ему возразить, произошло нечто страшное: из соседней комнаты темным, но широким ручейком потекла вода, — прямо под ковер. Доктор Зельманович, один из самых выдающихся правоведов нашей страны, встал, чтобы попрощаться. Его жена, как я уже заметил, встала еще раньше.
"Побудьте же еще немного, — пролепетала самая лучшая из всех жен и зашлепала к двери, чтобы остановить гостей. Но они не остались. Они ушли. Они ушли не попрощавшись. Полагаю, что свое среднестатистическое посещение один раз в пять лет они постараются уменьшить еще больше. Мы же, оставшиеся, бросились на борьбу с надвигающимся потоком и с помощью баррикад из мебели понемногу ввели его в берега. А как еще мы могли его победить?
И вот тут-то мне пришла в голову спасительная мысль. Я приносил из соседней комнаты охапки белья, собирал ими напирающую воду, выносил эти полностью напитанные водой тряпки в сад и развешивал их под непрекращающимся дождем на протянутые там веревки, провода и кабели. Рано или поздно дождь все равно прекратится и солнце выйдет из туч. Тогда белье высохнет. И тогда мы сможем его спокойно снять и сжечь.
Погладить — это только сказать легко
Во вторник пополудни наш утюг занемог, а вскорости скончался совсем. Поскольку все предметы домашнего обихода, хотя бы отдаленно имеющие отношение к электричеству, входили в область моей ответственности, я направился в ближайший магазин электротоваров. Хозяин обслуживал меня лично. Он приволок гору утюгов всех цветов радуги. При этом он с патриотической гордостью заверил меня, что имеет дело только с отечественной продукцией, поскольку она надежнее в использовании и при этом гораздо доступнее, чем все это импортное барахло. Я выбрал себе один ярко-красный, отливающий киноварью, утюг и поинтересовался, нельзя ли его опробовать. Продавец выразил уверенность, что это совсем необязательно, поскольку все утюги были подготовлены к работе заранее. Но если уж мне приспичило, то он не имеет ничего против коротенького включения. Он воткнул вилку в розетку и сказал: