Как говорил ее адвокат, это было нормальной практикой, что общество осуждало женщину, преследовало, подвергая сомнению и сомневаясь относительно нее. Все еще существовала тенденция рассматривать насилие как сексуальное нападение, вызванное обольстительной одеждой или провокационным отношением, слишком много людей все еще считали, что человек, должно быть, был соблазнен, чтобы совершить такое преступление — и это означало, что всегда виновата женщина.
И вина, которую чувствовала Дайна, как объяснил адвокат, была результатом пережитого нападения. Другой из возмутительных и устаревших традиций общества, накладываемых на женщин, была смехотворная вера о «судьбе, хуже, чем смерть», и что любая женщина должна пожертвовать своей жизнью, а не «подчиниться» изнасилованию — и тем более пережить его. Человеческие эмоции редко бывают рациональными или логичными. Как и уверенность в том, что она никогда не будет чистой снова, сколько бы и как тщательно она не пыталась отмыться. Считалось, что она навсегда отмечена, испорчена тем, что случилось с ней.
Не только девственность. Но и невинность. Доверие.
«Я люблю тебя, Дайна.»
Независимо от того, как хорошо она сможет поправиться, мягко произнес адвокат, ее восприятие жизни навсегда измениться. Она всегда будет помнить о темных углах и оставленных помещениях. Выключение света уже никогда не станет легкомысленным актом, как это было раньше. В ее кошмарах всегда будет присутствовать насилие, так как теперь она знает, что это такое. Настороженное отношение к незнакомцам и доверие, будет даваться с огромным трудом. И безопасность уже никогда не будет считаться как само собой разумеющееся.
Это было последствием насилия, оставшееся на душе.
Дайна боролась теперь с этим изо всех сил, пытаясь при помощи разума победить эмоции. Попытаться убедить себя, что она не была грязной или недостойной, ничего не заслуживающей, только потому, что перенесла трагедию, подверглась зверскому нападению со стороны другого человека. Это не была ее ошибка… Это не имело…
«Я люблю тебя.»
Наконец, эти пропитанные чувством слова проникли в ее хаотические мысли как заживляющий бальзам. Он говорил именно то, что подразумевал, поняла она теперь. Невероятно, казалось девушке, он действительно любил ее. Она не знала, не могла знать, окажется ли это истинной непреходящей любовью, но он любил ее сейчас, и пока этого было достаточно.
Постепенно девушка перестала дрожать. Раны все еще были в ней, но сейчас они были выставлены на свет, и она пыталась противостоять им. Они уже не причиняли, такую жуткую боль, не рвали когтями и зубами.