— Извините, — пролепетал я. — Вы понимаете человеческий язык?
— Все собаки понимают человеческий язык. Но только от людей они это скрывают.
— Но почему?
— Потому что вы, люди, со своей тупой болтовней и без того скучны. Стоит вам только догадаться, что мы вас понимаем, как ей не будет конца. Однако, почему вы прекратили чесать мой живот, уважаемый? Продолжайте чесать потихоньку, если вам это приятно. Обо мне не беспокойтесь. Я уже знаю, что сопротивление бесполезно. Следует ли мне еще немножко вывесить язык и слегка повилять хвостом? Или тихонько порычать?
Я прямо и не знал, что ответить. У меня не было опыта бесед с собаками.
— Во всяком случае, — сказал я, наконец, — я вас поздравляю с тем, что вы нашли такую милую спутницу жизни, как наша Франци.
— Милую?
— Так мне хотелось бы думать. Стоит мне только свистнуть — и она уже прыгает мне на колени, чтобы облизать мне подбородок. Иногда она просто становится на задние лапы, вероятно, чтобы дотянуться до моего носа. Она мне абсолютно предана.
— Абсолютно! — передразнил меня любовник моей собаки и прикурил сигарету. — Предана! Не смешите! Она даже не знает, что означает это слово. Меня она, например, держит рядом только во время течки. А как только получает, что ей нужно, выгоняет меня за дверь. Между тем, не было еще случая, чтобы мне представили ее отпрыска, доказывающего мое участие. И она никогда даже не предложит мне хоть кусочка еды, который она от вас ни за что, ни про что получает.
— По отношению ко мне, — негодующе прервал я, — она всегда ведет себя дружески и с любовью.
— Ничего удивительного. Она же очень религиозна.
— Она — что?
— Знайте же, милостивый государь: в отношении собак Франци — жестокое и эгоистичное создание. Любит и дружит она только со своим божеством. И ему, всемогущему, она приносит на алтарь фантастическую любовь.
— Кто этот — всемогущий?
— Вы.
— Я?
— Да, вы. С точки зрения собаки. Вы большой и сильный, и можете побить. Вы кормите Франци, вы предоставляете ей крышу над головой, обеспечиваете официальную защиту. Но что получаете вы за это? Ежедневную порцию виляния хвостом, вставания на задние лапы, умильной благодарности и подобного рода детских лизаний. И все в порядке. Люди же любят собаку до тех пор, пока она ведет себя по-человечески. Тогда собака любима. Ну, так мы и поступаем. Мы впадаем в восторг, когда вы нам чешете живот. Мы готовы немедленно принести обратно палку, которую вы куда-нибудь забросите, потому что знаем, что это вас обрадует. А нам это скучно невообразимо. Но, в конце концов, легче устраивать этот театр, чем голодному бродяжничать по белу свету.