— Не думаю. Во всяком случае, без ущерба качеству вряд ли возможно. Но этого ты не захочешь.
— Конечно, нет. Не захочу. Курорты должны стать не просто первоклассными — роскошными. Качество превыше всего.
— Тогда ответ один — нет. Быстрее нельзя.
Эвелин вытянула губы трубочкой. Ногтем, покрытым оранжевым лаком, неспешно постукивала по стенке бокала.
— А как ты думаешь, долго ли удастся скрывать мое состояние?
— Пока я не вижу никаких проблем. Мы можем сказать — и это правдоподобно, — что ты проходишь профилактический курс. А когда встанет вопрос о госпитализации — тогда… Если до этого дойдет, возможно, я сумею удержать в тайне недели две от твоей семьи, а от внешнего мира, может, и месяц.
Глаза Эвелин расширились.
— Правда? Это здорово. Гораздо больше, чем я думала. Но как тебе удастся?
Рурк пристально посмотрел на нее, потом решительным и твердым голосом ответил:
— Не беспокойся. Я сумею.
— Да, — пробормотала Эвелин, изучающе глядя на него, — я уверена. Ты справишься.
В комнате снова повисла тишина. Немного погодя Рурк спросил:
— Ты… не собираешься рассказать семье?
— Пока нет. До тех пор, пока не проверну то, что хочу.
— И даже приемным детям?
— Особенно приемным детям, — в глазах блеснули веселые искорки. — К примеру, сказать Мэделин — это все равно что объявить на весь белый свет. Ее первой мыслью будет, как извлечь собственную выгоду. Она может собрать пресс-конференцию, превратить все в личную драму, я даже вижу заголовки в газетах. — Подняв руку, она очертила в воздухе рамки газетной полосы. — «Убитая горем кинозвезда Мэделин Кэтчем летит, чтобы сидеть у постели своей умирающей мачехи». — Эвелин скорчила гримасу.
— Пожалуй, так оно и будет, — засмеялся Рурк и поднял бокал, будто чокаясь в воздухе.
Эвелин любила приемных детей, но никогда не закрывала глаза на их недостатки.
Поднявшись, она вернулась к бару и поставила пустой бокал. Оттуда прошла к французским дверям. Постояла, скрестив руки на груди, глядя на маленькую террасу с садиком, на огни города, не очень яркие, размытые дождем. Рурк наблюдал за ней и ждал.
— Больше я не могу откладывать, — наконец произнесла она тихим, но твердым голосом. — Вариантов нет, я должна найти преемника.
— Да, — тихо согласился Рурк.
Разум уверял — хорошо, что она решилась, но душа затрепетала: наконец Эвелин сказала об этом прямо. С первой секунды, как только она призналась в своей болезни, этот молчаливый вопрос повис в воздухе, словно невидимая электрическая дуга.
— Но кого? Кого из них мне выбрать? — Эвелин взглянула вверх, на небо. — Естественно, я должна отдать предпочтение кому-то из детей Джо, но, честно говоря, видишь ли ты Чэда руководителем фирмы? Или Мэделин? Единственное, чем интересуется мой приемный сын, — скотоводческой компанией Кэтчемов. Если ты не умеешь ловить животных арканом, клеймить их, натягивать колючую проволоку вокруг загонов, для Чэда ты не представляешь никакого интереса. А Мэдди и того хуже, она вообще вряд ли осознает, что за пределами Голливуда мир тоже существует.