— О, доброе утро, миссис Кэтчем. — С возвращением. Я не знала, что вы вернетесь сегодня. Как отпуск?
Элис Берк улыбнулась Эвелин, ее неяркое лицо засияло от удовольствия.
— Прекрасно, спасибо. Я хорошо отдохнула. Мне это было необходимо. Теперь я жажду потрудиться.
— Хотите кофе?
— Да, спасибо. И пожалуйста, вызовите Рурка, пусть он зайдет ко мне.
Через несколько минут Рурк постучался и просунул голову в дверь.
— Ты хотела меня видеть?
— Да, заходи, пожалуйста.
— Я думал, ты сегодня останешься дома, отдохнешь…
Не обращая внимания на красноречивый взгляд и нотки упрека в голосе Рурка, Эвелин указала ему на кресло возле стола. Он сел, она откинулась на мягкую спинку и в упор посмотрела на него.
— Я хочу, чтобы ты сделал кое-что лично для меня.
— Конечно.
— Очень деликатное дело.
— Нет проблем.
Она еще раз посмотрела на него, потом взяла папку и протянула ее через стол.
— Здесь сведения о Джоне Эдгаре Андерсоне и его жене Джулии Мари, их лос-анджелесский адрес тридцатилетней давности. Вполне возможно, они там уже не живут, но их надо найти. Я не обращалась к услугам детектива, но если ты сочтешь необходимым — пожалуйста, только без упоминания моего имени.
— Хорошо. — Полистав папку, Рурк поднял глаза и сдвинул брови. — Если ты не против, я хотел бы знать, кто эти люди?
— Мистер Андерсон — водопроводчик и проповедник по совместительству. Насколько мне известно, миссис Андерсон — домохозяйка.
— Зачем они тебе?
— Меня интересуют не мистер и миссис Андерсон, а их дочь Сара. — Эвелин немного помолчала, потом, не отводя глаз от Рурка, сообщила: — Сара — моя дочь. Сразу после родов я отдала ее Андерсонам на удочерение.
Ребенок. У Эвелин есть дочь. О Боже!
Рурк сидел в салоне самолета компании «Эв косметикс» и смотрел в иллюминатор. Весеннее солнце, отражаясь в металле крыла, сверкало белым серебром. Внизу виднелся калифорнийский ландшафт со всеми оттенками коричневого, красного, желтого, зеленого цветов. Далеко в небе медленно проплывали облака. Казалось, они единственное, что способно двигаться в сонном мире.
Он все еще не мог поверить. Четыре часа назад Эвелин бросила бомбу, а он до сих пор никак не придет в себя.
«Сара — моя дочь».
Рурк покачал головой. Ничего подобного он не ожидал услышать. Все, что угодно, но не это. Он замер, уставившись на Эвелин, как контуженный, пока она насмешливо не спросила, изящно подняв бровь:
— Ну? Тебе нечего сказать?
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— И сколько лет этой… дочери?
— Сара родилась, когда мне было девятнадцать. Я училась в колледже, и мне пришлось его бросить. У меня не было семьи, мне не к кому было обратиться. Не было денег, чтобы прокормить себя, не говоря уж о ребенке.