Каждый удар она встречала с жадностью, гладила и царапала спину и ягодицы Чэда, стоны удовольствия вырывались у обоих, матрас под ними ходил ходуном, ржавые пружины кровати скрипели все быстрее и быстрее, пока наконец домик не огласился хриплыми криками.
Потом все стихло, слышалось только дыхание утомленных страстью мужчины и женщины.
Они лежали в пыльной постели совершенно обмякшие. Чэд курил сигарету, смотрел в потолок, его мысли были уже далеко от женщины, прижавшейся к его боку, положившей голову ему на плечо.
Она не ошибалась на его счет — он редко думал о ней, хотя они встречались уже четыре года. Чэду никогда не приходило в голову, что он жестокий или невнимательный, просто он из тех мужчин, кто сосредоточивается на чем-то одном. И это одно-единственное — ранчо. Все остальное и все остальные — второй план.
Главная черта Чэда Кэтчема — умение концентрироваться на том, чем занимался в данный момент. Искал ли заблудившийся скот, клеймил ли коров, натягивал ли проволоку для забора. Увлекшись, мог забыть о еде, и лишь вернувшись домой и почуяв запах пищи, вспоминал, что его желудок совершенно пустой. Тогда Чэд с жадность набрасывался на еду.
И в сексе так же. Дни, недели ему в голову не приходила мысль об этом, пока он не получал напоминания извне. Как правило, звонила женщина, с которой он был в связи в данный период. Он занимался с ней любовью с полной отдачей, как делал любое дело, но едва завершал, к нему тотчас возвращалась всепоглощающая страсть к ранчо.
Мысль о том, что она еще чего-то хочет от него, ему и в голову не приходила. Как и сейчас.
— Мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделала, — ни с того ни с сего заявил Чэд.
Она заволновалась.
— Гм… Хорошо. Ты знаешь, дорогой, для тебя я сделаю все, — пробормотала она.
— Ладно. Пошпионь для меня в «Эв».
Элис Берк вздрогнула и уставилась на него, на ее невыразительном лице появился ужас.
— О Чэд.
Появление Мэделин Кэтчем вызвало оживление среди клиентов «Садов». Высококлассный маленький ресторан в Голливуде славился атмосферой солидности, но даже его обеспеченные и важные посетители не были лишены человеческих слабостей — все головы тотчас повернулись в сторону Мэделин, и по залу пробежал шепоток.
Мэделин величественно проследовала через элегантный обеденный зал, как подобает звезде, вся в шелках, с развевающейся гривой светлых волос, оставляя за собой шлейф аромата дорогих духов. Самодовольно улыбаясь, она высоко держала голову, делая вид, будто не слышит вздохов, шепотов, но Лоуренс Тримейн прекрасно знал — она все замечает и все слышит.