Судили, рядили и порешили, что младший к материнской родне пойдет, а старший останется у отцовской. На том вроде бы и порешили, вдруг кто-то сказал:
— Слушайте, неладно выходит. Мы тут решаем, а ребят-то и не спросили, куда они сами хотят.
— И верно,— все говорят,— ты правильно говоришь. Ладно. Поправить дело недолго. Давайте сейчас их самих спросим.
Вот они и спросили тех братьев:
— Ну, племянники, а вы-то что скажете? Говорите, не таитесь, а то мы сделаем, как сказано было.
Стал говорить старший брат — другой-то был совсем маленький, он ничего не сказал. Старший, значит, и говорит:
— Да, дяденьки, это вы верно сказали. Я сам тоже так думал. Если бы вы нам обоим велели уйти, я бы не пошел, отказался бы. Почему? У нас, сами знаете, здесь земля, потому я и не хочу уходить. Теперь вы сами так порешили, я очень рад. Вы, дяденьки, возьмите брата к себе, а я пока останусь тут. Будет мне плохо здесь, я тоже приду к вам.
На том и договорились. Младшего брата взяли дядья по матери, а старший остался у отцовской родни.
Старший брат так и жил там, покуда не вырос и дядя с теткой его не женили. Они его обучили всякому делу, и за любую работу он умел взяться. В поле он тоже хорошо научился работать. Только жену они выбрали ему неудачно. Им-то самим и работой его они очень были довольны, а вот жена пришлась не ко двору. Скажут ей что-нибудь — она обидится и убежит1; молодой муж чуть не каждый день ходит ее уговаривать и назад звать, а работа стоит. Дядя и тетка его стали поругивать. Кое-как он у них год дотянул2.
На другой год он оставил дядю и тетку и пошел в семью к тестю. Только и там он не ужился. Пришлось ему вернуться в родную деревню и построить себе дом. Привел он туда жену и стал жить там.
А младший брат жил с материной родней, и все его баловали. Работать его не заставляли, и он ничегошеньки делать не научился. Старший брат-то не знал, что он бездельником вырос. Как зажил он своим домом, так и сказал жене:
— Кто у нас будет за волами смотреть? Где нам найти работника? Давай возьмем к себе моего брата. Он за скотиной будет ходить.
Порешили они так и взяли его. Взять-то они его взяли, только ни к какой работе он не годился. Надо скот пасти, а он, захочется ему, так пойдет, не захочется — нет. Старший брат с женой устали его уговаривать. И бранили они его и обзывали лентяем. Как его ни ругают, ему все нипочем. Надоест, возьмет да и убежит к материной родне. Только и там его больше не жаловали за такое безделье и кормить не хотели. Ничего ему не оставалось, как возвращаться с повинной. Деревня вся уже знала, какой он лентяй; никто и водиться с ним не хотел. А брат как никак, работает он или нет, его все же кормил. Не давал ему с голоду помереть.