— Люди добрые! — сказала она. — Я прошу вас проявить милосердие и предоставить мне дальнейшую заботу о выродках этого мерзкого язычника. — Она помахала в воздухе ручонкой Илии, заставив его растопырить пальцы. — Эти маленькие ручки еще вполне могут как следует потрудиться. Даю вам слово, что выращу из этих еврейских мальчишек настоящих христиан. Они еще слишком малы и не успели впитать яд иудейской веры, так что Господь на небесах наверняка одарит нас своей улыбкой, если мы приберем к рукам двух заблудших агнцев.
По толпе вновь пролетел одобрительный шепот, и Симонетта даже дыхание затаила в ожидании ответа.
— Это она верно говорит, — заметил один из палачей, который в городе занимался продажей индульгенций. — Так и в Писании говорится.
— Да, — поддержал его второй, хозяин таверны. — У меня самого двое молодых евреев в помощниках. Так что давайте-ка пощадим мальчишек. Небось, их папаша за все грехи сполна расплатился.
Симонетта, стараясь не поднимать глаз, чтобы не видеть обуглившегося тела своего друга, вытащила охотничий нож и решительно перерезала веревки, которыми были привязаны мальчики. На мгновение ей стало страшно, что палачи помешают ей забрать детей, и все тело у нее покрылось мурашками. Страстно мечтая о том, чтобы прижать перепуганных малышей к груди, она все же понимала, что подобные нежности придется отложить, а потому довольно резко схватила рыдающих мальчиков за руки и потащила подальше от дерева.
Мучители Манодораты один за другим начинали расходиться, но булочник уходить не спешил, его сорочьи глаза горели алчным огнем, ибо он думал о золотой руке еврея, которую наверняка не тронул огонь.
— Пусть теперь вороны клюют его труп, — пренебрежительным тоном сказала Симонетта, махнув рукой в сторону обгоревшего дерева, но булочник все еще медлил, потом все же не выдержал и спросил:
— Синьора, а как же его золотая рука?
— Золотую руку этого неверного я передам преподобному отцу Ансельмо, — мгновенно нашлась Симонетта. — По-моему, будет справедливо, если это золото послужит истинно святым целям.
— Так, так, — поддержал Симонетту продавец индульгенций, главный ее защитник в этой жуткой стае. — Да и с какой стати тебе-то золотая рука достанется? — напустился он на булочника. — Если синьора передаст ее церкви, это золото пойдет на пользу всем, а не только твоему сальному кошельку. Идем-ка лучше.
И он потащил своего приятеля прочь, но прежде чем уйти, оба неуклюже поклонились Симонетте в знак вновь обретенного уважения к ней. Симонетта, у которой признательность мерзавцев вызвала тошноту, заставила себя ответить им ослепительной улыбкой. И чтобы поскорее убраться с глаз палачей, прямо-таки поволокла мальчиков к дому. Но едва они переступили порог, силы окончательно ее оставили, и она рухнула на пол, прямо к ногам Исаака и Вероники.