Мадонна миндаля (Фьорато) - страница 164

— Благодарю вас, — промолвила Симонетта, обращаясь к обеим.

ГЛАВА 35

ГРАФИНЯ ДИ ШАЛЛАНТ

Бернардино постепенно приспособился к ритму канонических часов. Сперва Утреня, затем Лауды, Первый час, Третий час, Обедня, Девятый час, Вечерня, Повечерие. Они звучали точно шаги, точно ровная поступь одного-единственного звука — Утреня, Лауды, часы: Первый, Третий, Шестой, Девятый — под конец дня переходящего в двойной перезвон Вечерни и Повечерия. Спеши догнать солнце в час заката, спеши наполниться святой верой в Господа нашего, пока длится ночь, пока восход не возвестил начало нового дня. Но ни спешки, ни суеты, ни особой срочности в монастыре никогда не чувствовалось. Бернардино вычислял время, потраченное на каждую фреску, по количеству молитв, спетых святыми сестрами. Он привык к царившему в монастыре покою, к задумчивым монахиням, прогуливающимся с четками в саду, или выпалывающим сорняки в огороде, или вслух читающим Священное Писание. В этом мире не существовало грубых слов или неуклюжих чувств. Здесь никогда ничего не произносили громче, чем слова молитвы. Здесь стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом длинных одежд по плитам пола, здесь ничто не оскорбляло слух, и Бернардино с наслаждением внимал простым каденциям молитвенных песнопений. Ну а общение с сестрой Бьянкой и вовсе было бальзамом на его душевные раны. Дружба с аббатисой казалась ему естественным и благословенным продолжением дружбы с ее братом Ансельмо, появившимся на свет вследствие незаконной связи ее высокорожденного отца. И Бернардино часто улыбался про себя, думая о том, до чего эти две ветви одной семьи похожи одна на другую, как много общего сестра и брат, законная дочь и незаконный сын, унаследовали от своего отца.

Теперь Бернардино с нетерпением ждал начала каждого дня и возможности вновь заняться украшательством этого скромного тихого мирка, и с каждым новым днем атмосфера религиозности, окружавшая художника со всех сторон, все сильнее проникала в его душу, насквозь пропитывая все его существо. С тех пор как той ночью с уст Бернардино внезапно сорвалась горячая молитва, он стал — сначала весьма осторожно — беседовать с Богом, но старался делать это, когда рядом не было Бьянки. В общем, в тот день, когда Бернардино, поискав глазами свою новую подругу, собрался приступить к изображению святой Катерины, душа его была полна мира и покоя, а потому он весьма удивился, увидев, что аббатиса нервно меряет шагами боковой неф и явно чем-то взволнована. Это казалось столь необычным, что скорлупа того яйца спокойствия, в которое Бернардино был заключен все последнее время, мгновенно раскололась и он опять оказался в прежнем мире — мире насилия, страстей и смерти.