– Постой.
– Что? – Я ждала лифта, он стоял босой и какой-то одинокий, потерявшийся..
– И как? Стоило оно того?
– Не знаю. Я так и не поняла. Наверное, стоило. Все в этой жизни имеет смысл. Буду иногда вспоминать о тебе. Все-таки, как ни крути, ты мой первый мужчина. Ну, прощай.
– Прощай, – угадала я его ответ за закрывшимися дверями лифта. На душе стало удивительно легко и спокойно. Я сделала шаг вперед и вышла из подъезда на залитую светом улицу. Над горизонтом склонился обжигающе-багровый закат. Впереди были лето, солнце, речка. Впереди была вся моя жизнь.
Семейное счастье. Скромные радости, вечные ценности. Сотни и тысячи простых историй с плохим концом и одна на тысячу – с хорошим. Разводы со стопроцентным попаданием в статистику. Кто не был в разводе? Пожалуй, только тот, кто не женился. Мы ставим подписи, выслушиваем топорные и скучные напутствия от толстых сотрудниц ЗАГСа и идем домой, чтобы через некоторое время вернуться туда за свидетельством об одиночестве. Как будто одиночество требуется как-то протоколировать. Как будто, если его не занести в книгу актов гражданского состояния, придется отбиваться от претендентов на нарушение твоего покоя.
Всю сознательную жизнь мы бегаем за другими так, как всю бессознательную бегали за маминой юбкой. Только в два года мы делаем это честно и неприкрыто.
«Почему ты уходишь, мама? Мне страшно без тебя. Я хочу, чтобы ты брала меня с собой везде, даже в туалет. Ни на минуту не оставляй меня».
Но потом, когда проходит время и мы получаем рекомендуемую дозу облучения воспитанием, то начинаем тратить усилия на неуклюжие попытки скрыть свою потребность в любви. Сначала: «Деточка, никогда не говори мальчику, что он тебе нравится. Он будет тебя презирать». Потом: «Дорогая, все хотят дружить с теми, кто заслуживает того. Хорошо учись, будь аккуратной, не ссорься с родителями». Еще вот этот непревзойденный перл формирования личности со знаком качества: «Никогда не показывай, что тебе чего-то жаль. Будь щедрой и доброй. Жадных не любят». Я могу быть щедрой, когда того просит моя душа, но тетеньки в школах и садах заверяют, что щедрыми надо быть ВСЕГДА. Что, интересно, было бы, если бы им (тетенькам) предложили поделиться зарплатой? Или подарить свои игрушки – бусы, серьги или хрустальную вазу, единственную дорогую в доме вещь? Мы учим, после того как научили нас. Рожаем детей, чтобы потом читать им нотации и обвинять их в своей неудавшейся жизни. Из поколения в поколение передаем чувство вины и инстинкты, как доминантные признаки нашей породы. Если сегодня тебе хорошо, значит, будет новая беда. Как в песне поется. Кому можно верить? Кто покажет путь к настоящей любви? Кто им пройдет, если нам более свойственно останавливать на скаку коней и заходить в горящие избы, вместо того чтобы оставить эти почетные обязанности настоящим мужчинам? Погорелец на погорельце, но зато с полным правом обвиняем друг друга в потерянной молодости. Кто-то сказал: хочешь быть счастливым – будь. Только вот сложно это – захотеть.