Миша хотел Алису. Хотел меня. Он вовсе не хотел быть счастливым. Странно, непонятно, путано, но из года в год он принимал меня лишь для того, чтобы прочитать равнодушие в моих глазах, чтобы увидеть, как я отдерну руки, отвернусь, скажу: «Сегодня не могу, извини». Я не была для него источником счастья. Проблем – да. Страданий – конечно. Всегда. Сколько он меня знал. Сначала, когда я презрительно смотрела на него сквозь призму юной идеализированной натуры. Вариант про запас, мальчик, которым можно успокоить себя, если вдруг покажется, что я никому в мире не нужна. Мужчина, которым можно управлять, которого можно использовать.
«Увези меня из Питера».
«Оплати мне курсы».
«Устрой мне дочку в садик».
«Дай, дай, дай».
Почему он не протестовал? Почему его не смущал мой изможденный вид в Питере, но возмутило лицо, усталое от обычных рабочих проблем в турагентстве? Он не мог смириться с появлением в моем расписании пунктов, которые будут меня волновать больше, чем наша тоскливая жизнь с ним, но смог простить и ни словом не напомнил о том дне, когда я прогнала его в три минуты при виде какого-то дерганого мерзавца. Мерзавца, который чуть не поломал мне всю жизнь. Хорошо, что чуть-чуть не считается. И наконец, сейчас. В настоящее время. Больше года он обладал мною или только думал про себя, что обладает, больше года страдал и боялся, что я уйду. Каждый день наблюдал за моими уловками, с помощью которых я избегала секса. Смотрел на меня, когда я спала. Я чувствовала его взгляд, он обжигал и казался каким-то неправедным, грязным. Он играл с дочерью в мое отсутствие. Был готов принять все и заранее все простить. На все закрывал глаза. Ни на что не претендовал. И что в итоге? А ничего. Все то же самое, ничего не осталось, нечего больше беречь. В один прекрасный день я подошла к нему и сказала:
– Миша, нам нужно поговорить.
– О чем? – замер он. Не оборачиваясь, не шевелясь.
– Ты сядь. Разговор не из легких.
– Ты знаешь, мне очень нужно сейчас уйти. Давай поговорим вечерком. – Он попытался разыграть это легко, непринужденно, но не смог. Сфальшивил. Голос задрожал.
– Нет. Не убегай.
– Я очень спешу. – Миша заметался, надеясь успеть убежать прежде, чем ничего нельзя будет изменить.
– Нет. Я не могу позволить тебе так уйти. Если сейчас мы не поговорим, то через несколько часов ты вместо меня найдешь только пустую полку в шкафу и пару слов на бумаге. Такого я для тебя не хочу. Сейчас у тебя есть возможность спросить, почему я так поступаю.
– Что ты имеешь в виду? – уронил он руки.
Если я решила поговорить, то неизбежно добьюсь своего. Как и во всем.