Агата ушла, увела с собой дочку, но толковать председатель не начинал, сидел и смотрел на Ивана из-под насупленных бровей. И казался он Ивану незнакомым, неприветливым, подозрительным.
- Ты вот что скажи, Иван Силантьич, - медленно произнес Назаров, не отрывая от лица Савельева колючего взгляда. - Никому не говори, а мне скажи. С чем приехал? С обидой на жизню, со злостью в душе?
Иван ответил не сразу.
- Не знаю, Панкрат. На жизнь мне радоваться пока нечего. А злобы вроде нет. Стосковался я. По земле, по родным запахам.
В зеленых глазах Панкрата дрогнули светлые точки.
- Про Федора, брата, что думаешь? Про Кирьяна Инютина?
- Это-то и закавыка. За что они меня посадили? - Иван помолчал. - Ну, это ладно. А вот на кого точно зла не держу - это сейчас твердо могу сказать... На Якова Алейникова.
- Гм... - Панкрат от неожиданности покашлял, недоверчиво прищурился. - Ну, так, ну, так... Объясняй тогда уж почему.
- Попробую, если получится... В лагерях я всякого насмотрелся. Может, кое-что мне оттуда виднее было, чем вам отсюда. Кого только не было там. Всякие большие и малые люди, военных много. Это что, все - вредители, враги народа?
- Эвон!.. А ты - зла не держу на Яшку... Так тем боле ответ с него!
- А ты вот послушай. Настоящих врагов Советской власти, конечно, много в лагерях. Вот я тебе о трех таких настоящих расскажу, с которыми довелось сидеть. Первый - Ерофей Кузьмич Огородников...
- Постой! Это не тот старик сапожник с нашего райпромкомбината? Я как-то сапоги у него справлял...
- Сапожник... Ты в банде у Кафтанова не служил, такого человека, по фамилии Косоротов, не знаешь. До революции он в надзирателях по тюрьмам состоял, потом у известного тебе колчаковского полковника Зубова в палачах. Говорят, редко-редко кто умирал у Косоротова, не развязав языка. Да я-то его хорошо знаю. Это уж много после он в Огородникова Ерофея Кузьмича перекрасился, в бобыля-сапожника, девчонку-сироту какую-то удочерил.
Панкрат от удивления хлопал глазами.
- А двое других - сын того полковника Зубова и наш... Макар Кафтанов.
- Макарка?! И с ним сидел?! Но погоди, он же вор-магазинник, по уголовной статье всегда судится.
- Да, судится по уголовной. Считает, видно: так мстить людям за то, что революция сковырнула их, Кафтановых, вроде и безопаснее. И Петька Зубов вроде бы вор. Когда посадят в тюрьму, им намного легче, чем мне, например, было... Погоди, ты слыхал ли когда про сына полковника Зубова?
- Что-то слыхал, будто при том полковнике сынишка был. И еще слыхал от кого-то, что ты, когда мы на Огневскую заимку тогда напали, сумел скрыться в суматохе с этим парнишкой. От Федора будто.