Неожиданно машина въехала в лес, и грохот сразу прекратился. Савельев стряхнул с себя землю и произнес:
- Уф... Пристреляли, выходит, дорогу они...
- А ты как думал... Я тут третий раз сегодня проезжаю, - помягче сказал красноармеец.
Наконец грузовик остановился. Из-за деревьев выскочил молодой капитан-пехотинец, несколько красноармейцев.
- Кружилин! Доставил? Молодец! - прокричал капитан и повернулся к бойцам: - В пять минут разгрузить!
- У меня тут, товарищ капитан, посторонний, - сказал Кружилин, спрыгивая на землю. - Не сходя с машины, в плен кого-то взял. Заскочил на ходу в машину - в Перемышль, говорит, надо.
Капитан подошел к Антону, строго блеснул из-под фуражки с лакированным козырьком глазами.
- Кто такой? Фамилия?
- Я Савельев...
- Живее, живее разгружайте! - крикнул капитан бойцам. - Савельев? Ну, пойдемте.
На опушке был вырыт глубокий окоп, из которого торчали рожки стереотрубы. Капитан нырнул в окоп, Савельев - за ним.
В окопе седоватый, с желтой плешиной человек со знаками различия полкового комиссара, выгнув горбом спину, кричал в телефонную трубку:
- Танки? Где обещанные танки?.. Что, не будет?.. Тогда нас сомнут - немцы наводят через Сан новую понтонную переправу... Почему молчит Некрасов?.. Пушки, говорю, почему молчат?.. Как нет снарядов? Тогда нас сомнут... Я без паники, я без паники. В полку осталось не больше двухсот человек... Держимся почти сутки. Какие патроны? Какие гранаты? Ничего нет...
- Кружилин доставил машину гранат и патронов, товарищ полковой комиссар, сказал капитан.
- Да, пришел грузовик... Пехоту мы отобьем. Но если немцы переправят танки? Они обязательно переправят танки... Что?.. Есть, удержаться. Слушаюсь. Слушаюсь... - Полковой комиссар выпрямился и как-то по-домашнему, тихо и грустно, сказал, будто речь шла о каком-то пустяковом одолжении: - Ну что вы, Григорий Трофимович, мы, конечно, будем держаться... Да, да, спасибо... Да, да, до встречи.
Потом он долго и внимательно рассматривал документы Савельева - паспорт, партийный билет. Савельев рассказывал ему, как он очутился в Перемышле, почему-то с подробностями - как рухнула гостиница, в которой кричала женщина, как падал с неба советский истребитель.
- И мне стало стыдно, - закончил Савельев. - Почему я должен бежать? Я еще могу стрелять. Я не разучился...
- Да, да, - грустно подтвердил полковой комиссар, возвращая документы. Вы извините, утром немцы сбросили в наши тылы большой парашютный десант в красноармейской форме и гражданской одежде...
Полковой комиссар говорил, потирая седые виски, на которых бились тугие жилки, думая о чем-то другом, неизмеримо далеком от Савельева, от тех слов, которые только что произнес. Капитан глядел в стереотрубу.