- Что за Саном делается, не слышно? - спросил Антон.
- Откуда же я знаю, что за Саном? - ответил парикмахер с отчетливой еврейской интонацией. - Или вы думаете, я туда хожу обедать сквозь пограничные кордоны?
Но, кончив бритье, добавил:
- На днях, по слухам, напротив Перемышля какая-то танковая часть остановилась. Как вы думаете, что здесь надо германским танкам?
- Не знаю, - вздохнул Антон.
- Да, да... - вздохнул и парикмахер. - Но ведь не может этого быть. У Советского Союза же с Германией пакт о ненападении...
Потом Антон сидел в маленьком уютном буфете при гостинице. Здесь, как во львовских буфетах, давали такие же "гастечки" - микроскопические пирожные - и небольшие бутерброды - "канапки". Только кофе был не таким крепким, как во Львове, жиденьким и почти безвкусным.
Улегшись на койку в своем номере, Антон долго ворочался, никак не мог уснуть. "Как там дома, Лиза? И приехал ли Юрий?" - почему-то беспокойно думал он. Единственный его сын Юрий, токарь на Харьковском тракторном, сегодня должен был приехать в гости, на весь отпуск.
Постепенно сон брал все-таки свое. Последнее, что он услышал, - за тонкой дощатой перегородкой кто-то без конца мурлыкал веселую львовскую песенку:
Во Львове идет капитальный ремонт,
Шьют девушки новые платья...
Проснулся он от страшного грохота.
Вскочив на кровати, Антон в первые секунды не мог сообразить, где он и что происходит. Потом на стенах заплясали отсветы огня - что-то вспыхнуло недалеко от гостиницы. Почти одновременно что-то взорвалось перед самым окном, железные брызги ударили в стену над его головой, и проем окна словно заткнул вспучившийся столб огня и дыма.
Надернув брюки и схватив пиджак, Антон ринулся к двери. "Неужели война?" подумал он на бегу, холодея от этой мысли. Из номеров выскакивали заспанные, полураздетые постояльцы, с криком бежали по коридору. Дико выла в каком-то номере женщина, и пронзительно плакал ребенок.
Едва Антон выскочил на улицу, небольшая двухэтажная гостиница вздрогнула, кирпичная стенка, возле которой он стоял, вдруг повалилась на него, рассыпаясь. Антон успел отскочить и уже с противоположной улицы увидел, как медленно начала крениться черепичная крыша гостиницы и вдруг рухнула, провалилась между стен.
И только тут отчетливо и больно застучало в голове: "Это война!.. Война!.. Война!.."
На улице было почти совсем светло, но вокруг стоял невообразимый грохот, рвались снаряды. "Ведь они же оттуда, из-за Сана, стреляют прямой наводкой!" сообразил Антон, хотел бежать к вокзалу. "А где же та женщина, что кричала? Успела она выскочить? Помочь... Помочь..."