— Я убежден, Уильям, — сказал он тогда своему клерку, — что вопрос должен быть основан на конституционных принципах, и только на них. В сущности, это дело можно было бы назвать не «Руссо против Клосона», а «Жизнь против Свободного выбора».
Уильям поправил съехавшие на нос очки в золотой оправе и произнес целый монолог:
— Согласен, сэр. Ведь суд в процессе «Руссо против Клосона» фактически должен решить, кого выбрать — женщину или штат, выступающий против нее. И если право женщины на собственный контроль за своим телом не защищено конституцией, то дверь в ее спальню широко открывается для правительства. Оно станет за нее решать и вопрос аборта, и, если угодно, вопрос стерилизации. Основоположники американской конституции понимали, что свобода слова не может быть избирательной, никто не имеет права решать за вас, что вам говорить, а о чем умалчивать. Та же основа у фундаментального права на свободу выбора.
— Всегда крайне интересно послушать интеллектуальные рассуждения, — сказал Энтони, — но я-то, Уильям, здесь для того, чтобы интерпретировать конституцию, а не переписывать ее. — И он попросил Брауна изложить свое мнение письменно, чтобы детально изучить его наряду с остальными материалами дела.
Ксерокопию с записки Брауна он захватил домой, рассчитывая, что небольшой сеанс интеллектуального стимулирования поможет Бритт поднять дух. По ее реакции, правда, он так и не понял, принесли его хлопоты благие результаты или нет. Его жена была весьма чувствительна к вопросам собственной независимости, искренне полагая, что семейная жизнь — лишь часть жизни личности. Она даже заговорила как-то о разделении финансов с тех пор, как она начнет работать.
Однако она была прекрасной, преданной женой. Ему вспомнилось, как Бритт ухаживала за ним, когда он так сильно разболелся в их медовый месяц. Это вернуло его мысли к ее нездоровью в последнее время. Нет, внушал он себе, ничего плохого с ней случиться не может. Не должно. Но беспокойство росло. Он вновь позвонил домой. Ответила Одри.
— Она еще не приходила, господин судья. Сказала, значит, что пошла к доктору, и до сих пор нет. Я уж тут беспокоюсь и даже уж не знаю, говорить ли вам правду. Она ведь сказала, что ее не будет несколько часов.
— Одри, а когда она ушла?
— Ну, примерно в час с небольшим, сэр.
— Теперь уж, наверное, она скоро придет. Одри, попросите ее сразу же мне позвонить.
Тревога не оставляла Энтони. Он вызвал Бернис и попросил соединить его с доктором Саливаном, семейным врачом Мэтлендов. Когда он узнал от доктора, что Бритт сегодня к тому вообще не приходила, то пришел в крайнее замешательство.