Его челюсти сжались.
— Да пусть я провалюсь в самое пекло, если позволю тебе добиться опеки путем шантажа. Ты можешь хоть всему миру угрожать, что взорвешь его, я не отступлю. Я не предам свою дочь и не принесу ее в жертву. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы спровадить тебя ко всем чертям.
— Он не принесет ее в жертву! — Моник хмыкнула. — Ты говоришь так, будто она твоя собственность!
— Ты давно уже потеряла права на нее.
— Послушай, ты, выродок, я не знаю и не хочу знать, что это за права, которых ты лишил меня по собственному усмотрению. У меня действительно были трудности, но теперь я справилась с ними. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь использовать против меня мое прошлое, но ведь и у меня есть что использовать против тебя! — Фэрренс взял руку Моник, пытаясь ее успокоить, но она этого будто не заметила. — Так откуда в тебе эта наглость — говорить о моих правах на моего собственного ребенка?
— Она принадлежит нам обоим.
— Я не закрываю тебе доступа к ней. Я буду проявлять к тебе такое же великодушие, какое и ты проявлял ко мне.
— Вот именно, Моник! Разве я не пускал ее к тебе? Еще и до встречи с Бритт. Да ничего большего я и пожелать своей дочери не могу, как только иметь мать. Но ты потеряла ее!
— Хорошо, но теперь я ее не потеряю. Я приготовилась быть хорошей матерью, как ты мне сам и посоветовал. И добьюсь цели любыми доступными средствами. А на то, какого ты мнения обо мне, я плевать хотела.
Элиот пристально смотрел на нее. Ей действительно ничего не стоит пойти к Энтони, эта сука способна уничтожить любого, кто встанет на ее пути. Фэрренс подался вперед, глядя на Элиота, и негромко, очень выдержанно сказал:
— Я понимаю, мистер Брюстер, что не принадлежу к числу людей, уважаемых вами, поэтому шел сюда без особого удовольствия. Но все же я решил прийти хотя бы на тот случай, если ситуация выйдет из-под контроля, как это имеет место сейчас.
— Оставьте свою дипломатию для службы, а если хотите что сказать, так говорите прямо.
Фэрренс вздохнул, собираясь с мыслями.
— Я знаю, как дорога вам Дженифер и как сильно вы убеждены в том, что Моник для нее недостаточно хорошая мать. Но теперь, вы должны признать это, она переменилась…
— Да, Фэрренс, я слушаю вас, слушаю… Но только мне во все это не очень верится. Несколько недель воздержания от спиртного еще не могут сделать из женщины хорошую мать.
— Ну да, — сказала Моник. — А несколько недель, проведенных на Бритт Мэтленд, как раз сделали из тебя хорошего отца! Так, что ли?
Глаза Элиота вспыхнули.
— Мы обсуждаем здесь не подробности сексуального аспекта наших, моей и твоей, жизней.