— Как вы пожелаете.
Моник осмотрелась вокруг с видом обычного неодобрения. Фэрренс, слегка смущаясь, помог ей раздеться, затем сам снял пальто. Он заметно сдал, выглядел старше, однако не казался болезненным. Он был в хорошего покроя деловом костюме, а Моник в вязаном шерстяном костюме с помпонами на концах пояска; в общем, вид у обоих вполне респектабельный.
— Мне, вероятно, гораздо легче было бы говорить, если бы здесь оказалась и Бритт Мэтленд.
Элиот жестко посмотрел на нее и сказал:
— Моник, если ты намерена вести нормальный разговор, как это делают все цивилизованные люди, то оставь свой сарказм. — Она изумленно встряхнула головой, но он не дал ей заговорить, продолжив: — Ты хотела встретиться. Так говори, что у тебя на уме?
Моник обменялась с Фэрренсом взглядом, затем сказала:
— Твой адвокат, надеюсь, передал тебе, что я хочу сама воспитывать Дженифер?
— Да. Но я счел, что с твоей стороны это просто поза.
— Ох, нет, дорогой мой Элиот, не поза. Я это совершенно серьезно. Я хочу воспитывать своего ребенка. Ты можешь навещать ее, мы договоримся о времени, но я хочу, чтобы она все время жила со мной.
— Об этом и речи не может быть. Я могу разделить с тобой опеку, но чтобы полностью отдать тебе ее, — этого не будет.
Моник мрачно взглянула на него.
— Ты ведь еще, кажется, не являешься законным опекуном, не так ли?
— Моник, я готов оформить это официально в любую минуту, так что не пытайся выкручивать мне руки, не трудись понапрасну. Дженифер для меня важнее всего на свете.
— Ох-ох!
— Да.
— Хорошо же, ханжа, сукин сын, ты сам заставляешь меня быть грубой. Если ты не желаешь считаться с моим решением, я пойду и расскажу Энтони о тебе и твоей мачехе. Может, ему будет интересно узнать, что эта маленькая чистюлька, его беременная женушка, трахалась за его спиной с большой дипломатической шишкой.
— Моник, неужели ты способна на такую низость? Ты решила шантажировать меня?
— Да, Элиот, — сказала она, усмехаясь. — Я шантажирую тебя, если тебе угодно называть это так. Отдай мне дочь, или Бритт будет отчитываться перед мужем за ваши грехи.
Гнев пронизал его, но он попытался сохранять внешнее спокойствие.
— Ты что, не понимаешь, что затеяла игру с человеческими жизнями? Причем используешь Дженифер, это чистейшее создание, дороже которого у меня ничего нет, как инструмент для исполнения своих амбициозных затей. А о ней самой ты подумала?
— Да, Элиот, мне она так дорога, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы забрать ее у тебя. Она мой ребенок. Я ее мать, а это не то, что какая-то баба, которую ты для нее нанял. И она должна жить со мной. Если ты будешь препятствовать мне, я сделаю все, что только могу, и добьюсь своего.