– Ты что, правда болен? – вытаращилась я, закрыв от испуга рот рукой.
Отец посмотрел на меня долгим выразительным взглядом. Потом отвернулся и спросил:
– А можем мы сейчас просто пообедать? Как у тебя дела? Может, расскажешь, как тебя занесло к этим бездельникам – Холодову и Мазурину? Это фантастика просто, с трудом верится, что возможны такие совпадения, – хмыкнул он.
– Ты...
– Я не хочу об этом говорить, – строго заметил он.
И это испугало меня не на шутку. Я опустилась на стул и молчала, пытаясь собраться с мыслями. Неужели все серьезно? Он всегда был таким сильным, таким... стальным и опасным. Сейчас мой отец смотрел на меня и неумело растягивал тонкие бледные губы в странной улыбке. Я вздохнула и спросила:
– Почему бездельникам?
– Все адвокаты – бездельники. Получают бабки ни за что, – хмыкнул он. – А уж эти... я с ними много лет мучаюсь.
– Я бы так не сказала. Я думаю...
– Да кому это интере... а впрочем, – осекся он, с испугом наблюдая за моей реакцией, – расскажи. Ты же больше знаешь, ты же там работаешь. Тебе нравится?
– Нормально. Я же только помощник, я не адвокат, – пояснила я, изумленно глядя на отца. – А попала я туда по объявлению.
– Да уж, поразительно, – усмехнулся он, с трудом поднимая с кресла свое большое тело.
Я почувствовала укол в области сердца и слезы на глазах. Все же он мой отец. Вот такой, какой есть. С золотым крестом весом килограмма в полтора на груди, с фальшивым антиквариатом из Италии, с бабами по всем углам. Мой отец болен. Чем? У него никогда даже простуды не было.
– У них не было секретарши, а я позвонила по объявлению, но трубку взял Журавлев. В общем, трудно объяснить, в общем, я случайно попала к Журавлеву в помощники. Ты его знаешь? – спросила я, волнуясь.
– Максим – мужик дельный. А вообще – фигня все это. Адвокатура-шмокатура, понты одни. Дуют щеки, университеты, Гарварды. А у меня один знакомый был. На зоне, – добавил он. – Всем браткам в зоне апелляции писал да жалобы с ходатайствами, да так наблатыкался, что вышел на волю и купил себе корку. Какая там у них корка?
– Удостоверение?
– Нет, не только. Диплом еще. Говорит, отдал десять штук всего. До сих пор, кстати, работает. Известный адвокат, уважаемый человек.
– Пап... а ты...
– Ника, давай не будем, – оборвал меня он, увидев эту плещущуюся у меня в глазах панику. – Просто больше не пропадай.
– Не буду. Только замуж меня не выдавай, – попросила я, с трудом подавив желание броситься к нему на шею и зарыдать. Этого бы он, уж точно, не понял.
– Тебя выдашь, – жалобно проворчал он. – Думаешь, я тебе зла желаю? Внука бы хоть одного. Или уж внучку.