– Что-то случилось? – спросила я.
Даша глубоко вздохнула, чтобы справиться с собой.
– Не могу от него уходить, – прошептала она и отвернулась.
Синяя Борода, чурбан бесчувственный, начал тут же давать мне какие-то распоряжения. Мне надо было сразу по выходу ехать в прокуратуру, там занимать очередь в архив. Потом обзвонить каких-то людей.
– Хорошо, что дело тут же, в Самаре. А то бы мы помотались. Ну, Дарья Матвеевна, что-то надо передать кому-то?
– Вы скажите, чтобы памперсов передали. Памперсы тут в дефиците, пусть не тратятся на всякую ерунду, – пробормотала Даша. – Мне ничего не надо, а у него опрелости. Пусть купят на размер больше и самую большую пачку. Лучше две.
– А сколько вашему? – спросила я.
– Скоро год, – улыбнулась и подняла голову она.
Я задумалась и поняла, что, значит, она ходила беременная все предварительное следствие, и на суде, возможно, тоже. Родила, значит, уже здесь.
– Как зовут?
– Ванечка. – Она приходила в себя и на меня вдруг начала смотреть по-доброму. До этого она воспринимала меня как пустое место. Такой ходячей журавлевской борсеткой, говорящим органайзером.
– Нам пора, – заметил босс, поглядывая на часы. – У нас еще куча дел.
– Да, конечно, – кивнула Дарья.
Я видела, что ей было жаль, что мы уходим, хоть мы и были, по сути, ей совершенно никто. Я догадывалась, что для нее и для всех них вообще мы – это что-то новое, какое-то движение, свежее лицо. Напоминание о внешнем мире. Мы уйдем, и все снова покроется плесенью и забвением. Кучка людей на острове, огороженном бетонной стеной, в невыносимой невесомости и обездвиженности.
– Скоро обед, – подошла к нам сопровождающая, и через некоторое время мы оказались на улице.
Странное это было чувство. Вроде бы, если мыслить географически, ничего не поменялось. Мы стояли не просто в том же самом квадрате, мы остались в радиусе нескольких метров. Один и тот же воздух, но он входил и выходил из легких по-разному тут и там. С этой, внешней, нашей стороны стены с колючками дышалось куда легче и солнце светило ярче, веселей. В первое мгновение я даже зажмурилась и подставила лицо солнцу, стараясь как бы смыть с себя солнечным светом ощущение застенка. Да уж, не пионерлагерь, это точно.
– Вы готовы? – нетерпеливо потормошил меня Журавлев.
Я села за руль, настроила навигатор и понеслась. В течение всего дня у меня больше не было времени не то что подумать о чем-то, даже вздохнуть. Я бегала по каким-то инстанциям, собирала документы, записывала и расшифровывала разговоры Синей Бороды с какими-то людьми, не слишком-то улавливая хода его мыслей. Я только поняла, что многие из этих людей были вкладчиками того самого паевого фонда «Дар», признанного впоследствии пирамидой и мошенничеством. Вечером, вернувшись в отель практически без ног, рук и прочих частей тела, я тоже не имела ни сил, ни желания ни о чем думать.