— Эй, ты, вставай!
Джованни Вольпе был пристегнут цепью к висящей на стене железной балке. Длины цепи едва хватало, чтобы он мог вытянуться на старом, изъеденном мышами матрасе. Пленник не пошевелился.
— Эй ты, я сказал встать!
Ему ответил голос, абсолютно равнодушный ко всем угрозам:
— А если не встану? Что, убьешь?
Клык остался на безопасном расстоянии.
— Я только проверяю, жив ты или нет. А решаю здесь не я.
— Верно. Ты исполнитель, лакей при великом товарище по оружию. Как ты его называл? Ах да, как положено по рангу, герр Цугель.
Джованни вытянул руку в фашистском приветствии, звякнув цепью. Клык почувствовал, как в нем закипает гнев, и стиснул в кулаке пистолет. В этот момент случилось нечто совсем непредвиденное. Вольпе вскочил и бросился на него, хотя и понимал, что все равно не достанет. Перепуганный Клык выстрелил, целясь ему прямо в грудь. Джованни закричал, но не от боли. Это был победный вопль человека, выигравшего свой последний бой. Потом голова его свесилась, тело дернулось.
Клык выстрелил еще раз, в голову. В рыжих волосах расплылось темно-красное пятно. Пуля двадцать второго калибра пробила череп, но не снесла его. Клык попятился, повернулся и побежал вверх по лестнице. Он дрожал, ему нечем было дышать.
Напарник увидел его, ничего не сказал и снова принялся рисовать.
— Слушай, Трензель, — с трудом выдавил Клык. — Я натворил делов! Убил Вольпе, но не нарочно.
— Это ты зря. Надо было подождать, пока Цугель прикажет. А потом мы его вместе завалили бы.
Трензель даже не поднял глаз от рисунка, словно это его не касалось.
— Господи, Трензель, я и сам это знаю! Нам надо избавиться от трупа, спрятать его так, чтобы никто не нашел.
— А что мы скажем Цугелю?
— Не знаю. Но его никто не должен найти.
— А ты уверен, что он мертв?
Клык снова увидел темное пятно в рыжих волосах.
— Еще как, черт побери! Куда бы нам его вывезти?
— А зачем? Можем закопать прямо в подвале.
Все это время Трензель не отрывался от рисунка, но его лошадиный мозг выдал правильную вещь.
— Ты гений!
— Я просто хочу тебе помочь. Тем более что почти закончил рисунок. Гляди, вот подвал и этот тип. Тебе нравится?
Клык заметил, с какой точностью был изображен Вольпе в цепях, и похолодел от ужаса. На черно-белой картинке угадывалась даже рыжина волос. Он выхватил листок из рук Трензеля и порвал в клочки.
— Мой рисунок!..
Трензель посмотрел на клочки бумаги, рассыпанные по полу, и выражение его лица поменялось. Глубокая печаль сменилась в его выпуклых глазах бешеной ненавистью.
— А вот этого не надо делать было… — произнес он бесцветным голосом.