Из окна, выходившего во внутренний двор, Цугель увидел Германа Хайнца. Теперь он изучил все его маниакальные привычки. План был готов, предусмотрены пути отступления.
Большой ошибкой было считать Цугеля глупой пешкой, грошовым исполнителем. Фон Макензен, этот омерзительный толстяк, который прекрасно устроился в Риме как посол рейха, его просто использовал, это ясно. Если бы Хайнц играл честно, они оба получили бы благодарность от рейхсфюрера, а может быть, и от самого Гитлера. Его оставили в живых, несмотря на то что он много знал, и никто не вспомнит о скромном офицере по имени Вильгельм Цугель. Если же Хайнц предатель… то его никак не заставишь себя разоблачить. Тем более стоило рискнуть и выжать максимум выгоды из ситуации. Он уже убивал, для него это вещь обычная, а в определенные моменты его это даже забавляло. За ним через границу Италии и Швейцарии тянется такой кровавый шлейф, что теперь вокруг него и так выжженная земля.
Германия стала опасной, гораздо опаснее Италии и Швейцарии. Но когда у тебя есть двести тысяч долларов, можешь ехать, куда захочешь, хоть в Америку. Ни больше ни меньше, чем рейх заплатил бы этому придурку Вольпе. Если такова цена книги, он ее запросит. Это будет всего лишь выкуп за некую вещь, которая кое для кого настолько ценна, что за нее заплачено многими жизнями. Он ошибся, надо было сразу действовать в одиночку, меньше было бы хлопот. Пришло время ужина, момент настал.
Он включил душ и до отказа повернул кран холодной воды, так, чтобы не возникла опасность, что напор ослабеет. Немецкая надежность — не более чем миф, как и все прочие, в которые он верил еще два дня назад. Раздевшись, он обернул себе бедра полотенцем. Если его застанут врасплох, он всегда сможет сказать, что, когда мылся, кончилась горячая вода. Цугель спустился по черной лестнице. Горничная увидела его почти голым и улыбнулась.
В другой раз, малышка, не сейчас.
Начиналась самая трудная часть плана. В полотенце он засунул «Беретту М35». Если его поймают с поличным, он выстрелит себе в висок.
Дверь в комнату Хайнца была приоткрыта. Оттуда лился слабый свет.
Это в его план не входило: почему Хайнц не в курилке вместе с остальными офицерами? Разве что оставил дверь открытой и не выключил свет… Цугель медленно подошел к двери и почувствовал, что начал замерзать. Особенно холодно было ногам на каменном полу. Из-за двери слышался шелест страниц. Он заглянул в щель и увидел, что Хайнц сидит за столом, развернутым к входу, и при свете лампы читает какие-то бумаги. Войти незамеченным не получится. Надо было разработать резервный план, но он этого не сделал. Улыбнувшись сам себе, он стянул с бедер полотенце, спрятав в него «беретту», и быстро вошел в комнату нагишом.