— Итальянцы… германские товарищи по оружию… не остались в долгу… упорная борьба… показательная акция… немедленные репрессии…
— Да подрегулируй ты этот чертов приемник! — крикнул солдат. — Ничего не разобрать!
Бармен безуспешно покрутил колесико настройки, потом изо всех сил стукнул кулаком по корпусу, и голос Бенито Муссолини зазвучал громко и ясно, без помех.
Это были уже последние фразы речи:
— В прошлом году мы избавились от опасности засорения расы, упразднив мадамизм. Меры предосторожности, которые мы собираемся предпринять в ближайшие дни, как уже сделано в Германии, все более близкой нашему сердцу, позволят италийскому народу поддерживать целостность той чистоты, что всегда шла об руку с победами империи. Тех же, кто тысячелетиями подрывал основы нашего богатства, свободы и самой родины, мы изгоним обратно в низший мир, откуда они явились.
— Эйя! Эйя! Эйя! — крикнул солдат.
— Алала! — хором ответили посетители бара, и все снова начали пить.
— Мадамизм? Я правильно расслышал? — Цугель вопросительно посмотрел на де Мола.
— В прошлом году был издан закон, запрещающий браки между итальянцами и подданными африканских колоний, а также приобретение наложниц. Ну, хоть покупать запретили… А на самом деле мы копируем все худшее, что есть в Германии.
— Мы победим.
Де Мола посмотрел на него поверх очков. В его взгляде не было ни иронии, ни удовлетворения.
— Если бы вы были в этом так убеждены, то не находились бы сейчас здесь.
Цугель собирался возразить, но Джакомо заговорил раньше:
— До свидания, Цугель. Увидимся здесь же, в тот же час, первого декабря.
— А мне что прикажете делать все это время? — зло спросил немец.
— Скройтесь получше и берегите рукопись.
Де Мола подошел к кассе и расплатился банкнотой в пять лир, оставив сдачу продавщице на чай. Выходя из бара, он бросил последний взгляд на Цугеля, который сидел за столиком и кусал себе губы. Деньги, по счастью, проблемы не составят, но надо было найти Джованни.
Через три недели, как и было договорено, обмен произошел.
В пять часов вечера первого декабря 1938 года Цугель выключил новый приемник, на который потратил немногие оставшиеся деньги. В последние недели он часто ловил Лондон, новую передачу Би-би-си. Для будущей жизни ему была нужна другая информация. Он только что прослушал известие о провале государственного переворота в Румынии, организованного, как сообщал английский передатчик, немецкими и итальянскими секретными службами. «Л а Национе», валявшаяся на кровати, полностью проигнорировала этот эпизод. Вильгельм вытащил из-под матраса книгу, завернутую в подарочную бумагу, и положил ее в кожаный чемоданчик.