— Откуда ты едешь, торговец?
— Из Пезаро, синьор, из самого красивого в мире города, с тех пор как он под защитой рода Сфорца.
— Я вижу, ты проделал долгий путь, а ведь рисковал, что тебя не впустят…
— И то правда, синьор. Стражники все на взводе. Многие ворота закрыты. Трудно войти в город, а уж выйти — и подавно.
— А не знаешь почему?
— Кажется, ищут какого-то благородного господина, который повинен в преступлении, кажется в изнасиловании, колдовстве и ереси. Боже меня избави встретиться с таким монстром. — Он перекрестился.
— Да уж… — отозвался Джованни.
— Ну так что, синьор? Желаете купить? Хотите, покажу вам отменную парчу? Только что из Персии!
— Увидимся на рынке, там и поторгуемся.
— Буду вас ждать, синьор, на площади Парионе. Не ошибетесь!
Он прищелкнул языком. Лошадь тяжело тронулась с места и потащила за собой повозку с товаром. Джованни посмотрел вслед вознице, согнувшемуся под тяжестью многих дней пути, и мысленно его поблагодарил. Тот в последний раз обернулся и махнул рукой.
Изнасилование, колдовство и ересь. Его ищут, и теперь он знал, чего ожидать. Перекрыты все пути отхода, опасно даже показываться на улице.
Он повернул назад и снова направился к старому пригороду. Там, среди множества строительных площадок, может подвернуться местечко для ночевки. Больше, чем бандитов, ему теперь следовало опасаться солдат и шпионов.
Он стал искать укрытие и вдруг услышал молодой звонкий голос:
— Граф!
Джованни обернулся и увидел девушку. Судя по одежде, на проститутку она похожа не была. Длинное, до пят, ярко-зеленое платье во многих местах запачкалось и порвалось. Кружевной лиф, тоже рваный, едва скрывал совсем еще юную грудь.
— Ты меня знаешь? — спросил Пико.
— Нет, но ты так одет и так изящно прыгаешь по камушкам и отыскиваешь место, где бы укрыться, что просто не можешь не быть благородным человеком. Значит, граф!
Улыбка, с которой она это сказала, была не из тех, какими уличные женщины заманивают знатных синьоров, торговцев и всех, кто проходит мимо. Во рту у нее сияли мелкие белые зубы, а вовсе не черные и гнилые от французской хвори.
Джованни улыбнулся в ответ, но то, что он услышал, заставило его похолодеть:
— Это ведь тебя ищут, верно?
Вот куда за ним дошли! Добрались уже до остерий, борделей, до таких мест, где ему и в голову не пришло бы спрятаться.
Он посмотрел в глаза девушки, но не увидел в них ни тени алчности.
— Верно, меня. Но на моей совести нет никакого преступления.
— Знаю, не оправдывайся.
Она тряхнула головой и весело рассмеялась.
— Мне не нужны глаза Бога, чтобы понять, что душа твоя чиста. Достаточно заглянуть в твои. Пойдем со мной. Тебе опасно бродить по улицам.