— Составишь протокол,— Андрей Николаевич взглянул на меня.— Приходилось?
— Сумею.
— Мы будем показывать, что изымать.
Больше ничего от меня пока не требовалось, поскольку я не знал ни описания похищенных на кражах вещей, ни вообще преступлений, оставшихся нераскрытыми.
Обыск продолжался. Андрей Николаевич отвлекал Усольцеву, не давая гневу ее выплеснуться наружу.
— А с питерскими карманниками ты где познакомилась? С Пашкой Пирожковским? .
— Я и не слыхала такого...
— Он у нас. И часы при нем.
— А-а, этот? Так бы и говорили... На вокзале. Мы приезжали пиво пить...
— С Васькой?
— С подругой. Не буду ее называть — затаскаете. Он подходит: где можно переночевать? Посмотрела: мужик солидный, чистый. «У нас с матерью есть комната, ночуйте...»
— Ты предложила ему часы?
— Он сам увидел. Спрашивает: швейцарские?
— Вчера?
— Утром сегодня.
— Он рано ушел?
— Рано.
— А какими бумажками расплачивался?
— По двадцать пять вроде.
— Здесь они? В доме? — спросил Андрей Николаевич как бы между прочим. Голос его то и дело ломался.
— А уж нету! Разменяла.
Шатров двигался вдоль стены, вынимал вещи, складывал на широкую двухспальную кровать — блузки, отрезы материи, платья... Несколько пар часов, в том числе сломанную дамскую «Звездочку», уложил отдельно. Когда участковый взял лупу, приготовился списать номера механизмов, Усольцева рванулась к нему:
— Не дам, Петрович! Подарок!
Старший лейтенант успел прикрыть часы ладонью.
— Ты, Тань, не того?..
— Не тронь! Ты меня знаешь...
— Мужские полуботинки тоже надо изъять.— В обыске не участвуя, Андрей Николаевич, тем не менее, все замечал юркими мышиными глазками.
Понятые — женщины-соседки — сидели тихо, ни живы ни мертвы.
— Полуботинки купила?
Поймав мой взгляд, Андрей Николаевич незаметно кивнул на мужскую фотографию в рамке над кроватью.
— С Васькой Варнавиным опять живете? Муж он тебе?
Усольцева вспыхнула:
— Тоже муж нашелся!
— Первая девочка-то у тебя от него?
— А от кого же!
Участковый тем временем отщипнул ножичком заднюю стенку часов, поднес лупу к глазам. Свободной рукой, не глядя, принялся записывать.
— Девочка, наверное, в школу ходит? — продолжал Андрей Николаевич.— Учится ничего?
Усольцева промолчала.
— Начинай...— сказал Андрей Николаевич.
Мне очистили за столом место, Шатров передал бланки, сколотые вперемежку с измызганными от частого употребления копирками.
Под диктовку я начал записывать:
— «Отрез сукна черного цвета, размером 1,6X8,5 метра; отрез креп-жоржета с голубыми цветами 0,8X1,5 метра; отрез коверкота серого цвета 1,2X2,5 метра; отрез маркизета...»
Вещи складывали в чемодан, который дала мать Усольцевой.