Пирожковский метнул на Андрея Николаевича острый взгляд.
— Жива.
— Как ее здоровье?
— Слава Богу,— Павел Ильич сделал вид, словно ничему не удивился, бесцеремонно положил ногу на ногу.— О ваших родителях я не спрашиваю. Вы говорили, что воспитывались в детском доме. Я помню. Жена, наверное, так все и болеет?
Андрей Николаевич закашлялся. Ненадолго они словно поменялись ролями.
— Да...
— Вы все еще капитан?
— Майор.
— Поздравляю. Я думал, так и будете в капитанах. Школу-то закончили?
— Учусь... Вот и мама ваша...— снова начал гнуть свое Андрей Николаевич, острые усики его зашевелились.— Жить бы и радоваться... Согласны?
— Вот именно. Когда мы в таком возрасте, пусть у нас всегда будет рядом хороший сын и добрый врач... И еще кто-то, кто их к нам вызовет.
— А вы опять за старое, Павел Ильич. Как в тот pаз!
— А что в тот раз, Андрей Николаевич? И что в этот? И тогда и сейчас одни только ваши предположения....
— Значит, надо все по-честному рассказать.— В аргументах Андрея Николаевича не было никакой последовательности.— Все надо рассказать, Павел Ильич.
Шатров и Войт дружно закивали.
— Да не о чем. Поймите!
— А часики?
— А что часики?! — взвился Павел Ильич.
— Швейцарские! Которые у вас изъяли! Они же с квартирной кражи. Из Костромы.
— Андрей Николаевич! — Пирожковский сбил щелчком приставшую к рукаву пыль.— Мы же не дети! — Он пристально взглянул в глаза старшему. Андрей Николаевич отвел взгляд.— При чем тут я? Когда у вас была кража?
— На прошлой неделе...
— А точнее?
— Во вторник.
— А я во вторник был в Питере. И, кстати, ходил с мамой к врачу-диетологу. Можете проверить. В какое время она совершена? Утром, днем?
— После обеда.
— Я на приеме был в семнадцать. Предположим, что часы «темные». Но на них-то не написано! Как я мог об этом знать?
Андрей Николаевич сделал вид, что согласился с его аргументами.
— А Тряпкин,— он показал на дверь,— друг ваш... Давно освободился? Как ему живется?
Пирожковский снова занервничал:
— Да я его сто лет не видел. Случайно тут встретил. Иду по вокзалу, смотрю — вроде он!
— Но Люську-то, его сожительницу, вы отлично знаете!
— Андрей Николаевич, ну что вы все «знаете, знаете...» Вообще ничего знать не хочу!
Я внимательно слушал.
— Все-таки лучше рассказать, Павел Ильич. Зачем вы приехали в Кострому? Пощипать?
— Андрей Николаевич, вы меня, по-моему, путаете с кем-то. Я вам сказал: завязал! Значит, завязал. Мне сказали, у вас здесь, в Костроме, хорошая обувь, особенно ботинки.— Он метнул невинный взгляд на Войта. Серега нервно зевнул.— Мне как раз ботинки нужны позарез. А в Ленинграде с ними затруднения...