– А когда мы увидимся? Давай я послезавтра школу прогуляю? Я хочу тебя! – осмелела Таня.
Мухаммед обнял девочку и страстно поцеловал в губы.
– Созвонимся! – взмахнул он рукой, и Таня пошла в метро.
Уроки литературы мы никогда не прогуливали. Каждое занятие было настолько интересное и уникальное, что мы, по сути легкомысленные подростки, становились вдруг суперсерьезными и слушали Соломона не дыша. Каждый из нас старался доказать самому себе и одноклассникам, что он лучший. Темы сочинений развивали мозг, приучали думать и задаваться главными вопросами: зачем и почему. В классе царила атмосфера вольнодумия и неординарного мышления. Написать сочинение, пользуясь учебником, никому бы и в голову не пришло. Потому что ответить казенным текстом на вопрос «почему, глядя в небо Аустерлица, Болконский видит мертвое укоризненное лицо жены?» невозможно. И объяснить, что хотел сказать Чингиз Айтматов, написав «И дольше века длится день», можно, только пропустив это гениальное произведение через свои мозги.
Бесстрастные, безразличные, родства не помнящие манкурты… Что заставит людей стыдиться безнравственных поступков? Отвечать на этот вопрос нам, детям, было проще простого – мы легко отделяли свои собственные интересы от интересов общества. И уж совсем не помышляли их объединять. Привет, Ленин! Та же партийная организация с ее «жить в обществе, но быть свободным от общества нельзя», но написанная «человеческим» языком. Ответ на этот вопрос мы находили в тексте произведения Айтматова: «память и совесть» – основа будущего. Способна ли сытая устроенная жизнь сформировать достойную личность, где каждый несет ответственность за время, в котором живет? И страшная картина апокалипсиса, представленная в конце романа, отвечала за нас – едва ли. Потому что безучастие конформистов в разрушении нравственных устоев неизбежно ведет к концу света.
Это произведение произвело на нас такое сильное впечатление, что мы плакали. А бранным словом в нашей компании стало «манкурт, родства не помнящий».
А еще я поняла: чтобы быть счастливой, нужно жить в гармонии с собой и природой. И радоваться малому. Ливню, например. Такой прилив сил…
От этих высоких мыслей и оторвала меня Викуся. Она жила недалеко, в двух станциях метро от меня. Удачное совпадение. Все учащиеся наших девятых и десятых спецклассов были разбросаны по Москве и Подмосковью. А Викуся жила на «Беговой», и мы часто возвращались домой вместе.
Над смыслом жизни Вика думать в этот день не собиралась (не уверена, что и в другой день тоже), но отвлекать меня от сочинения не стала. Ушла на кухню.