– Почему все так… Почему в фильмах женщины послушные и добрые, а в жизни совсем не так…
Таня вскинула удивленный взгляд на Мухаммеда. О чем он?
– Ты, дорогая, ничего не поняла из этого гениального фильма. Тебе все мой брат ответил. Но ты не поняла… Все зря… Все мои старания напрасны. Тебя не переделать…
Таня не выдержала и повысила голос:
– Да что случилось, ты можешь сказать? Что я не так сделала?!
Мухаммед продолжал спокойно смотреть на мерцающий блеск рюмки и словно разговаривал сам с собой:
– Дешевая шлюшка… Ты никого не уважаешь. Никого не любишь. Тебе нужен только секс. Ты его получишь. Я хотел научить тебя быть настоящей женщиной, но тебе это не нужно. Тебе нужно быть как все – чтобы тебя трахали как сидорову козу и говорили про любовь. А правда это или нет, тебе не важно. Тебе подружкам нужно рассказать, похвастаться, какая ты победительница, мужика как барана сделала. Но я не баран. Таких, как я, больше нету. И не встретишь никогда такого. Дурочка…
Мухаммед выпил и закрыл лицо руками.
Таня решила, что он попросту перебрал, и на всякий случай заплакала, чтобы разжалобить его.
Но разжалобился Казбек. Он пересел к Тане и, заглянув ей в лицо, сказал:
– Такая красивая девушка. Не надо плакать. Мухаммед любит вас и не хочет плохого. Вы не должны обижаться на него. Ну, перестаньте плакать.
– Но что я опять не так сделала? – сквозь слезы спросила Таня.
– Мне кажется, моему другу не понравилось, что вы вступили в разговор с его братом. У нас так не принято, – объяснил Казбек.
– Так он приревновал меня, что ли? – просветлело лицо Тани. Ревность – это хорошо. Это теорема любви.
Мухаммед вдруг открыл лицо, глаза его были сухими.
– Нет! Нет! Я не могу тебя ревновать и не имею права. Если ты любишь меня по-настоящему, то, даже занимаясь сексом с другим, ты все равно останешься моей! В этом верность и преданность. И когда ты это поймешь, то станешь настоящей женщиной, достойной зваться моею женой! А теперь убирайся отсюда, уходи!
Он поднялся со стула, пошатываясь, дошел до кровати и упал лицом вниз. Так и лежал молча, замком положив руки на голову. Расстроился сильно…
Таня подождала, не зная, что дальше делать. Домой ехать поздно и страшно, мало ли, вдруг изнасилуют. К подругам тоже ехать поздно. Возвращаться одной в Бирюлево – невыносимо грустно.
Мухаммед тяжело вздохнул, словно услышал ее мысли, и перевернулся лицом к стене. Это был сигнал к действию. Во всяком случае, Таня так поняла. Она тут же легла рядом с милым, осторожно прижалась к нему.
– Кто-нибудь свет выключит? – недовольно пробурчал Мухаммед, намекая, что собирается спать.