— Тут есть один подвал, — наконец, сказал он. — Пересидишь до ночи? Или вообще несколько дней там просидишь, придешь в себя, отдохнешь. Устраивает?
— Вполне, — согласился Олег.
— Здесь недалеко. Пошли. Я тебе принесу еды, медикаментов. И не бойся, я тебя не выдам.
— Уже не боюсь.
Олег сделал первый шаг, за ним — другой, еще и еще. Ничего, вполне терпимо. Жить можно. Вот только неясно, что с рукой. Только бы не перелом. Может быть, ему все-таки повезло, и это всего лишь серьезный ушиб? Вот только рука с ним не соглашалась, висела безжизненной плетью и отказывалась подчиняться.
— Почему ты мне помогаешь? — спросил он.
— А почему ты помог мне? — парировала крыса.
— Хороший вопрос… Все-таки, я человек, а ты…
— Ага. Вот в чем дело. А я крыса. Мерзкая тварь, которая может только жрать, гадить и размножаться. Что ж, человек, ты не очень далек от истины. Я знаю, как люди относятся к нам. Я читал много ваших книг. Да-да, не удивляйся, читать я тоже умею. Там было про Шелкунчика. Еще что-то насчет чумы. И про какой-то дом посреди пустыни, который штурмовали крысы, приехавшие на бронетранспортере. В общем, образ, созданный вашими писателями, не назовешь привлекательным. Ну и, справедливости ради, признаю, что наши неразумные предки заслужили такой оценки. Да и их облагодетельствованные разумом потомки, честно говоря, тоже не особо лучше.
— Гуманизма вам не хватает, — предположил Олег.
Удивляться он и не думал. Его личная удивлялка давно уже отпросилась в бессрочный отпуск. Говорящие крысы, читающие крысы. Все в порядке. Что дальше? Крысы, сочиняющие стихи? Рисующие картины?
— Это точно, — согласился с ним собеседник. — Человечная крыса — это было бы смешно, ты не находишь?
— Люди называют крысой человека, который ворует у близких людей.
— Опять негатив, — вздохнул спаситель Музыканта. — Впрочем, как я уже говорил, спорить я не собираюсь. Против правды не попрешь. У нас это очень распространено — воровать у своих, пресмыкаться перед сильным, идти вперед по головам слабых. Ничего не поделаешь, мы крысы.
Музыкант никак не мог понять, говорит ли его собеседник серьезно или иронизирует. Тем временем они выбрались на какие-то задворки и вскарабкались на невысокую кучу мусора.
— Ну-ка постой, — крыса придержала Олега. — Сейчас посмотрим… Ага… А здесь…
Она повертела усатой мордой направо-налево, шумно принюхалась, задрожав тонкими усами. Потом как будто прислушалась, хотя Музыкант не слышал даже намека на подозрительный звук. Ничего, кроме постоянного шепота ветра.
— Все в порядке, — наконец, сообщила она. — Можно идти.