Мэмфис, казалось, снова почувствовал направление её размышлений. «Пожалуйста, Эрриэнжел, не бойся. Я обещаю тебе, ничего плохого с тобой завтра не случиться».
Он казался таким искренним, что она одарила его первой непринуждённой улыбкой. Он засмеялся. «Очень хорошо, Эрриэнжел. У тебя очень красивая улыбка и я надеюсь увидеть её большое количество раз, прежде, чем мы закончим».
Закончим? Её улыбка заколебалась — но лишь на секунду.
Её дверь, казалось, не отличалась ото всех других, но она открылась, когда он приложил свою ладонь к идентификационной пластине. Он пригласил её внутрь вежливым взмахом руки и она переступила через порог.
Она могла сказать лишь то, что оказалась в роскошной квартире. Срединная комната была декорирована в незнакомом стиле, в тёплых тонах и мягких тканях — она подумала, что мода изменилась за эти столетия. В квартире были маленькая кухня, большая спальня, хорошо оборудованная ванная комната, в которой стояла на ножках-когтях огромная ванная с золотой сантехникой. В неглубокой нише рядом со спальней располагалось самое зловещее оборудование — высокий обитый стул, оборудованный крупными ремнями и нервно-индуктивной сбруей. Над ним, встроенный в стену, находился широкий видеоэкран. Мэмфис подошёл к стулу и любя его похлопал. «Это — ретрозонд. Именно здесь ты будешь выполнять свою работу, Эрриэнжел. Не бойся; я не попрошу от тебя ничего неприятного — только, чтобы ты любила. Звучит не так уж страшно, не так ли?»
«Я не понимаю», — сказала она, кусая губы.
Он легко дотронулся до её руки — жест, который она против своей воли нашла утешительным. «Я знаю. Завтра, когда ты отдохнёшь, я объясню. Сегодня ночью не волнуйся. Здесь есть всё, что тебе нужно; что пожелаешь — ищи в обычных местах: еду — на кухне, одежду — в шкафу». Он ушёл.
Она не побеспокоилась, чтобы проверить дверь. Она знала, что та будет закрыта.
Она решила принять ванну, неторопливую, горячую ванну. Возможно ей удастся смыть неуверенности её новой жизни, хотя бы на время.
Эрриэнжел плохо спала той ночью в своей незнакомой новой кровати, такой далёкой от её прежней жизни. Сны её были замутнены разочарованием и тревогой; когда она проснулась, то ничего не смогла вспомнить из них.
После того, как она посетила ванную, воспользовалась гребнями, щётками и косметикой, которые нашла там, появился мех-слуга из своего стенного шкафа и подал ей завтрак в срединной комнате. Она с неохотой поела.
Позже она посмотрела представление по холоконтуру. Цвето-танцор, о котором она никогда не слышала, создавал резкие, ослепительные эффекты на полотне из тысяч гримасничающих лиц. Краски, которые по кругу сменялись на лицах, были гнетущие — бледные, глинистые акварели; тошнотворные зеленые; тёмные, кроваво-малиновые. Музыка была пронзительно повторяющейся и вскоре она выключила её. Она удивилась, что мир так ухудшился во время её сна на льду.