Солдат заливается так, что роняет мешок. Ему вторят Рэд и Фокс ― парни Кэпа. Отсмеявшись, я наклоняюсь к очередному мешку и вспоминаю…
* * *
— Здоровья честной шнырёвской компании!
Тщательно вытерев ноги о чистое полотенце, «случайно» оказавшееся на пути (Крыс за столом морщится), увешанный мешками с добром, подхожу к мужикам.
Дядька лет под шестьдесят во главе, Черп, Ложка, официант от бандюковских столиков, Крыс, двое смутно знакомых.
— Новеньких принимаем, старшина?
— Старшины у законников, у нас все равны. Скидывай вещи, где стоишь, да подсаживайся к столу. Пообедаем, поговорим…
— О делах наших скорбных и трудах тяжких, уважаемый? А руки перед едой помыть можно?
Дядька одобрительно кивает, Ложка встаёт, ведёт показывать. Хорошо шныри устроились. В том же ангаре, где кабинет Кента, вход с другой стороны. Пол ровно застелен картоном, десятка полтора топчанов, стулья у длинного стола под одинокой лампой, вдоль стены объёмные самодельные шкафчики. На стене самодельный же рукомойник из знакомой десятипинтовой бутыли с обрезанным донышком и гвоздем-клапаном. Под рукомойником ведро, на полке бутылочка с жидким мылом, ряд стаканчиков с зубными щетками и тюбики с пастой. Под полкой натянут шпагат, висят разноцветные полотенца. Мда, приятно, всё обустроено.
— Мне свое сразу повесить или после «прописки»?
Подающий полотенце Ложка улыбается:
— Ты знаешь о прописке? Ну, Боров, а ведь обещал молчать!
— Боров и молчал. Я сам, как увидел полотенце у входа, понял. Да, потом постираю, со своими вещами.
Возвращаемся за стол. У всех «цивильные» тарелки и ложки, мне поставлено знакомое ведерко с одноразовой. Молча возвращаюсь к своим вещам, достаю чашки, тарелки, ложечки. Оставляю пару тарелок, чашку с ложкой, остальное отодвигаю Черпу:
— Не по чину шнырю из такого есть. А это в общий котёл.
Черп берёт тарелки, смотрит на Плотника (а кто ещё может сидеть во главе стола?). Дядька одобрительно крякает, протягивает мне металлическую столовую ложку:
— Не кашлять, шнырь!
— Плотник, а прописка? — это Крыс.
— Крыс, покойники не прописываются. Их в шныри Кент назначает.
После реплики народ дружно смеется. Продолжаю:
— Я бы мог доставить тебе удовольствие в вопросы поиграться. Но, во-первых, ответы на них знаю, во-вторых, думаю, что у каждого за столом ещё очень много дел, а обед стынет.
Плотник кивает:
— Толково сказал. Какой будешь в делах ― увидим. Но Боров с Черпом тебя хвалят. Ложка, разливай.
Мда, в этом мире так по-благородному ещё не ел. Что-то типа борща, макароны с мясной подливкой, хлеб, моя любимая сладкая горчица. Когда, подмигнув, Черп достал двухпинтовку сидра, я закрыл свою чашку ладонью: