Мне надоело сидеть и слушать болтовню Серафима, поэтому я поднялся и пошел дальше. Впрочем, Серафим и не думал от меня отставать. Дорога вела нас через сад, которому и конца не было видно. Мы шли уже довольно долго, хотя сказать, что мой ангел шел, было бы большой натяжкой. Серафим предпочитал либо парить за моей спиной (тогда он молчал), но чаще всего он мельтешил перед глазами и болтал, болтал, болтал и болтал…
Я даже и не заметил, как Серафим замолчал. Он смотрел на меня, я на него.
— Послушай, Серафим, а все-таки где мы? — не выдержал я.
— Ну наконец-то, разродился! — завопил ангел. — Обожаю этот момент! Объявляю всем, всем, кто меня слышит. Мы на небесах!
Я схватился за сердце, в глазах потемнело, рассудок помутился, а мои ноги подкосились. Не было ничего удивительного, что оглушенный такой неожиданной и неоднозначной новостью я пришел в себя уже сидя на земле, а надо мною парил ангел, одетый герольдом.
— Вау, и так каждый раз! — с упоением произнес Серафим, — ты бы видел свое лицо! Даже известие о миллионом наследстве не ошарашивает так, как эта новость. В квадратных глазах — испуг, рот перекосило, кадык задергался... ум-м, — наслаждался моментом этот маньяк с крылышками.
— Разве так можно шутить? — выдавил я из себя. — Ты прямо как обухом по голове.
Помутненный мозг постепенно прояснялся.
— Да за такие шутки убивать нужно, причем на месте и медленно, — прошептал я.
Я поискал глазами что-нибудь потяжелее, но, как назло, ничего достойного, чтобы запустить в этого фигляра, не нашлось.
Серафим выжидая висел на недосягаемом расстоянии и, казалось, упивался развернувшейся перед ним сценой. Он принял позу человека, убравшего руки за спину и спокойно, с достоинством наблюдающего за происходящим.
«А вдруг это правда?» — мелькнула мысль.
— Правда, правда. Все, что ты здесь видишь, тоже небеса, — нравоучительно сказал ангел и развел дымчатыми руками, демонстрируя здешние красоты.
— Ты что, умеешь читать мысли?
— Всякий прочтет, коли они на лице написаны.
Серафим, увидев, что я успокоился, опустился вниз. Видимо, я ему представлялся оглушенным зверем, который перестал быть опасным и только глупо мотал из стороны в сторону головой.
— Я умер…
Мне, признаться, самому было непонятно, спрашиваю я это, или утверждаю.
— Да не волнуйся ты так, во-первых, не умер, а во-вторых, ничего страшного в смерти нет, — заверил ангел. — Хотя если ты будешь себя вести как дурак, то скоро точно преставишься.
— И, конечно же, не без твоей помощи.
— Что такое?! Он меня еще и обвиняет! Человечишка ты неблагодарный, вот ты кто.