«Ах, Ева, Ева, с кем ты сейчас? — с грустью подумал я. — Кто целует твои розовые теплые губы? Кто гладит твои удивительные шелковистые волосы?»
Я отхлебнул вина и, закрыв глаза, препоручил себя власти сладкой и оттого приятной грусти, которая наполнила моё сердце. Нет и ещё раз нет, я не жалел о её уходе, всё кончено. «Всё кончено, и больше незачем занимать телеграф», — вспомнились слова бессмертного классика. Но я очень скучал по Еве, скучал так сильно, как не по одной девушке в своей жизни. В этот момент она была от меня далеко, далеко во всех смыслах, но даже издалека Ева умудрялась задевать струнки моей души.
Что больно укололо в сердце, словно острая игла пронзила его насквозь. Растерев грудь, сделав несколько глубоких вздохов и глотнув вина, я прогнал подозрительную боль и стал вспоминать.
Первое свидание, всегда волнующее и непредсказуемое. В тот вечер я купил билеты в «Пушкинский» и терпеливо, немного волнуясь, ждал Еву около входа в кинотеатр. Я пришел без цветов, но с небольшим сувениром в кармане. Небольшая фляжка, доверху наполненная ромом, лежала в другом кармане, дожидаясь своего звездного часа.
Мимо меня проходили спешащие в кино люди. До начала сеанса оставалось не более десяти минут. Я уже начал беспокоиться.
«Опаздывает, — с беспокойством подумал я, — а вдруг не придёт!»
Последнюю мысль пришлось отогнать прочь, верить в это не хотелось. Я посмотрел на часы. До начала сеанса оставалось около пяти минут.
— А вот и я, — раздался за моей спиной звонкий голос. Ева, слегка запыхавшаяся, разрумяненная морозом, была просто очаровательна. Веселые голубые глаза искрились беззаботной радостью. Она нисколечко не походила на тех красивых девушек, которыми так богата наша столица и которые своей неприступностью и надменностью напоминают американские авианосцы. Стильно одетая Ева, казалось, словно сошла с обложек модных женских журналов. Белая шапочка с финскими узорами, красная куртка, свитер под горло, джинсы цвета «индиго» и дорогущие рыжие кожаные ботиночки.
В восхищении от такой красоты я остолбенел, и Еве моя реакция понравилась. Она засмеялась:
— Извини, ты не поверишь, я застряла в лифте и просидела почти час, дожидаясь пока вызволят из заточения.
— Крест Животворящий не помог? — пошутил я.
— Не надо так шутить, — она сказала это так серьёзно, что я дал себе зарок впредь не использовать в шутках библейские сюжеты.
Она взяла меня под руку, и мы вместе прошли через стеклянные двери кинотеатра. В холле царили какофония звуков и аромат поп-корна, перебивающий все прочие запахи и проникающий во все помещения кинотеатра.